Некоторое время спустя — это было летом перед отпуском, — когда Мари-Жо пришла на свидание, я с трудом узнал ее. Она побледнела, губы были плотно сжаты, глаза блестели: она казалась такой маленькой, что хотелось ее обнять и согреть. Она села рядом со мной и, не говоря ни слова, впервые за все время нашего знакомства положила голову мне на плечо. Мы долго сидели так, не шелохнувшись. Затем почти против своей воли я заговорил. Я сказал ей:

— Для чего нужна любовь, если не можешь вылечить любимого человека? Ты больна, Мари-Жо, а я здоров. Мы должны с тобой поменяться.

Она ответила:

— Ты прав, я больна. Если бы ты знал чем…

— Мне незачем это знать.

— Ты не можешь меня вылечить…

— Ошибаешься, есть одно верное средство. Я просто возьму на себя твою болезнь. Мы поступим следующим образом. Каждый раз, когда у тебя появятся заботы или возникнут грустные мысли, ты отбросишь их, сказав: «Это для Мага». Я же тотчас об этом узнаю, потому что мне станет грустно, люди покажутся мне неприятными, по ночам мне будут сниться кошмары, возможно, у меня поднимется температура, и я слягу в постель. Ты же, наоборот, вновь станешь улыбаться, на твоих щеках опять появится румянец, тебе будет легче вставать по утрам, ты будешь лишь думать: «Мне не надо ни о чем беспокоиться, болен Маг, а не я, он обо всем позаботится».

Мари-Жо выпрямилась. Она непонимающе смотрела на меня. Вероятно, она подумала, что я шучу или сошел с ума. Тогда я сказал:

— Я говорю совершенно серьезно. Я уверен, что все получится. Надо только попробовать. Когда-то я читал стихотворение Бодлера «Искупление». Ты его знаешь? В нем говорится приблизительно о том же, только больной — это сам Бодлер, и он просит любимую женщину помочь ему! Мне кажется, что это вполне естественно. Стихи начинаются следующими словами:

Как видишь, идея принадлежит не мне, а кроме того, она не нова.

Мари-Жо в ответ рассмеялась:

— Но в ней нет и ничего хорошего. Если не ошибаюсь, твой Бодлер плохо кончил?

— Только потому, что его недостаточно любили.

— А ты меня достаточно любишь?

По крайней мере, я добился первого результата. В глазах Мари-Жо вновь появилась мягкость, взгляд ее стал увереннее, голос — звонче, и я наконец услышал ее смех, возвращающий меня к жизни.

Прощаясь, я взял ее руки и крепко сжал их, но она сама наклонилась и поцеловала меня.

— Обещаешь выполнить наш договор? — спросил я.

— Да.

— Клянешься?

Она молчала. Не выпуская ее рук, я повторил: