Я уже совсем не понимаю, который теперь час. И удивляюсь, что не чувствую никакой усталости после столь изнурительного путешествия и резкой смены климата. Все окна у меня выходят на море. Здесь куда красивее, чем в Марселе, где пароходы закрывают вам весь горизонт.

Аккуратно разложив вещи, я принял пенную ванну — кинозвезда, да и только. Восемь часов вечера по местному времени — что-то становится скучно. Я же тут никого не знаю. Конечно, я мог бы взять кого-нибудь с собой, но кого? Немногочисленные мои друзья работают все у Вальца; женщины, с которыми мне приятно проводить время, все замужем, все в ярме, и никто из них не собирается ни с того ни с сего уйти от мужа, бросить детей, расстаться с комфортом. Правда, именно поэтому я таких и выбрал, чтобы не иметь никаких осложнений. Промаявшись минут десять от скуки, я снимаю телефонную трубку:

— Принесите мне, пожалуйста, несколько почтовых открыток.

— К вашим услугам, мсье.

Тут до меня доходит, что делать мне здесь совершенно нечего. И как только у меня будут открытки, о которых просил Вальц, я спокойно могу отсюда смотаться. Рядом с моей кроватью стоит маленький холодильник с напитками. В восторге от идеи отпраздновать свой отъезд, я откупориваю бутылку шампанского. Но вдруг у меня возникает безудержное желание разделить с кем-нибудь пенистую влагу, и я вновь звоню портье:

— В вашем отеле есть женщины?

— Разумеется. Какую сумму вы полагаете истратить, месье?

— Что-нибудь подешевле — так только, для компании.

— Хорошо, я пришлю вам вместе с почтовыми открытками.

— И неплохо бы, чтобы она говорила по-французски.

— Они все у нас говорят на трех языках, мсье.

Через несколько минут в номер входит молодая женщина лет тридцати с видами Барбадоса под мышкой. Она совсем недурна.

— Обычные клиенты «Сэнди» никогда меня не зовут, — признается она, садясь.

— Почему?

— Потому что я стою недостаточно дорого. Я совсем было отчаялась. В прошлом месяце чуть уже не решила поменять страну. Подвернулось стоящее предложение в Южную Америку.

— Вы, значит, совсем дешевая?

— Сорок бивийских долларов, то есть двадцать американских. Понимаете?

— Да нет, не очень… Но вы же хорошенькая, очень хорошенькая.

— Спасибо за комплимент, но дело не во внешности. Цену назначает хозяин отеля. А потом, в зависимости от спроса, она повышается или падает. За двадцать американских долларов меня никто не хочет. Вы просто очень любезны.

— О, я-то! Да вы знаете, я просто не хочу транжирить деньги мсье Вальца.