Чары этого момента были разрушены Генриеттой Гордон. Повернувшись к мужу, она удивленно воскликнула:

– Но, Джордж, почему ты не сказал, что леди Лесли и лорд Ботвелл… знакомы? Я ведь отвела им апартаменты в противоположных концах замка.

Френсис Хепберн оторвался от Катрионы, и они оба зашлись в искреннем смехе.

– Ох, Джордж, – поддразнила хозяина замка графиня Гленкирк, – как это вы упустили из виду такую мелочь?

Хантли выглядел удрученным. Ботвелл, поставив Катриону на ноги, спросил:

– Похоже, теперь ты можешь держаться на ногах, дорогая?

– Да, Френсис, все в порядке.

Пограничный лорд повернулся к миниатюрной хозяйке замка и, взяв в свою широкую ладонь ее пухлую ручку, улыбнулся с высоты своего внушительного роста.

– И какие же из этих апартаментов больше, Риетта?

– Конечно, те, что предназначены для леди Лесли. Ведь у женщины всегда и одежды больше, и других необходимых вещей…

Графиня Хантли была совершенно обескуражена.

– В таком случае, – серьезно предложил лорд Ботвелл, – не будете ли вы столь любезны распорядиться, чтобы мои вещи перенесли в апартаменты леди? Ведь нам понадобится всего одна кровать. – Повернувшись к хозяину замка, он добавил: – Джордж, прошу нас извинить, но мы исчезнем до ужина. Я не видел миледи больше года, а нам так много надо рассказать друг другу! Надеюсь, вы поймете…

Приобняв Катриону за талию, он повел ее наверх, в глубь замка.

Генриетта Гордон смотрела на мужа, которого, похоже, забавляла эта ситуация, с таким возмущенным видом, что ему пришлось поведать ей все перипетии трагической истории Ботвелла и Катрионы. Когда рассказ подошел к концу, хорошенькая графиня Хантли едва не расплакалась и возмущенно воскликнула:

– Ох, Джордж! Этот Джеймс Стюарт… – il est un cochon![9]

С этого момента она стала верной союзницей опального графа и бедной леди.

Ботвелл около часа терпеливо ждал возможности остаться с Катрионой наедине, но не давали слуги, которые переносили его вещи. Расписанная цветами фарфоровая ванна привела Кэт в восторг. Слуги наполнили ее горячей водой, Сюзан разыскала среди вещей хозяйки душистое мыло, пахнущее гиацинтами, и принялась выпроваживать из комнаты посторонних. Когда она повернулась к Ботвеллу, намереваясь выгнать и его, он обхватил ее за талию.

– Ты ведь не Эллен, правда? Слишком юна.

– Нет-нет, сэр! – Под его взглядом щеки девушки запылали румянцем. – Я Сюзан, ее племянница, а моя тетушка приглядывает теперь за молодой мисс.

– Очень хорошо, Сюзан, – доброжелательно произнес Ботвелл. – Теперь ты можешь удалиться в комнату для слуг, хорошенько отдохнуть и поесть. А если кто-нибудь позволит себе обидеть тебя, то будет иметь дело со мной, так ему и скажи.