– Да уж, это, конечно, не та огромная ванна из дуба, что была у нас в Эрмитаже.

Несколько мгновений они молчали, вспоминая те благостные дни, что провели в пограничном замке, до того как король изгнал их из Шотландии. Потом Ботвелл встал во весь рост и попросил:

– Может, вымоешь меня как раньше?

Катриона кивнула и неуверенно взяла мыло, но оно тут же выскользнуло из рук. Пошарив в воде, она нашла его и, наконец, трясущимися руками прикоснулась к его спине. Поначалу ее пальцы едва касались его тела, но потом пришло узнавание и движения стали сильнее, увереннее. Почувствовав струйки теплой воды у себя на спине, Ботвелл повернулся к Катрионе лицом. Он с откровенной ухмылкой принялся наблюдать, как она старательно намыливает ему грудь, плоский живот, а затем отважно спускается ниже.

Реакция на ее прикосновения последовала незамедлительно, и Кэт негромко ахнула, щеки у нее порозовели, а взгляд взметнулся вверх. Френсис старался сохранять спокойствие и даже едва дышал. Справившись с паникой, она смыла с него мыльную пену. Перешагнув через бортик ванны, Ботвелл взял полотенце, насухо вытерся и спросил:

– Что, если мы продолжим, Кэт?

Она кивнула и направилась к кровати, по дороге уронила свое полотенце, скользнула между простынями, откинув угол верхней для него. Следом за ней он оказался между полотнищами шелка и заключил жену в объятия. Тело ее было напряжено и неподатливо, но Френсис принялся ее поглаживать: нежно, едва касаясь, и через некоторое время она начала расслабляться.

– Мне так страшно, – услышал он ее шепот.

– Не надо бояться: я никогда не причинял тебе боль и не собираюсь начинать.

– Но ты хочешь меня?

– Да, милая, очень хочу.

– И все же не принуждаешь меня. Почему?

– Потому что люблю. Да, с тобой обходились жестоко, и неудивительно, что ты испытываешь страх, но, клянусь, я никогда не сделаю тебе больно.

Внезапно он почувствовал, как по ее телу прошла дрожь, и, заглянув в лицо, увидел слезы.

– Кэт!

Он произнес это с такой мольбой, с такой мукой! Его губы осушили слезы, и, прежде чем осознать это, она почувствовала, как ее тело сливается с ним.

Как только тепло его любви проникло в нее, Кэт почувствовала, как понемногу улетучиваются прежние страхи. Его поцелуи уносили прочь тяжкие воспоминания. Во всем мире остались только они одни, и остальное представлялось совершенно неважным. Он осторожно коснулся языком ее губ, и они раскрылись; его теплое дыхание проникло к ней в рот. Медленно, словно в первый раз он ощупывал ее тело, и чувствовал, как ее сотрясает дрожь.

– Посмотри на меня, Кэт! Открой глаза, любовь моя. Это я, Френсис, и никто другой!