"Психологиня, лучше не отсвечивай!" — мысленный совет, подтвержденный рыком:

— Не лезь!

И если до этого момента видимость спокойствия у бати была, то сейчас…

— Папа…

Жалкая попытка вывести Ингу из-под удара. Да, она мне не нравится, но… Блядь, она тут огребет просто ни за что. И я снова прошу:

— Папа…

— Как она? — коротко спросил он, не поворачивая головы. Брезгливо распорхал по столу маленькие пакетики с разноцветными таблетками, найденные в сумочке парня в трусах, и тот затравленно икнул, вжимаясь в спинку стула.

— Вроде лучше, бать.

— Вроде лучше, — повторил он. Кивнул Гуре и тот, встряхнув парня, поднял его на ноги. — Мальчик, ты выбрал явно не то место и не ту карьеру.

— Я… я… я… больше… — простонал тот в ответ, мелко подрагивая. — Я больше не буду.

— Конечно не будешь. Ты теперь много чего не будешь. Спать спокойно не будешь, есть, пить… Дышать и то будешь с оглядкой. А знаешь почему?

— Д-д-д-а.

— Молодец. Ещё не совсем сторчался, — батя развернулся и наконец посмотрел на меня, — Он тебе нужен?

Вопрос, от которого у меня подступил комок к горлу, а парень тихонько завыл. Вопрос, заданный так, словно сейчас решается, что делать со старым свитером. Можно отложить, а можно выкинуть без сожаления на помойку. Вот только помойка будет совсем не фигуральной.

— Это твоя женщина, Филипп, — негромко произнес отец, рукой пресекая открывшую было рот Ингу. — И от твоего решения будет зависеть можно ли кому-то обижать твою женщину. Можно ли гадить в твоём доме и трогать твоих детей…

Я молчал, а он втолковывал мне те истины, по которым жил сам. Жёсткие, циничные, жестокие.

— Волк… — еле слышно позвала Рита. Нащупала мои пальцы и снова провалилась в небытие.

И у меня перед глазами появилась кровавая пелена. Она застилала их, накачивая ненавистью к тому, кто посмел тронуть моего Ангела и сделать ей больно.

— Он мне не нужен, — прохрипел я без сожаления. Посмотрел на взвывшего парня, на пакетики на столе и повторил, — Он мне не нужен.

— Решай, что с ним делать, Филипп.