Вошел Колен, предварительно постучав своими грубыми рабочими башмаками о каменный порог, чтобы сбить с подошв налипшие снег и грязь. Девушки моментально умолкли.

Бумажных дел мастер поднял крышку над огромной кастрюлей, выпуская дрожащий дымок. Запахло тушеным мясом.

— Клер, обед готов? Парни проголодались. Еще бы, такой холод!

В кухню вернулась Этьенетта. Начиная с этой осени, уже она подавала работникам мельницы обед. Из кладовой она принесла бочонок вина и круглую буханку хлеба.

— Мсье Руа, все готово! Бочонок тяжеленный…

Клер с жалостью посмотрела на девушку, худую и плохо одетую, сколько бы своих вещей она ей ни отдавала. Живот у нее действительно выпирал. Колен взял из рук служанки вино.

— Беги по своим делам, Тьенетта! — сказал он. — Для тебя это слишком тяжело, лучше я схожу дважды. И кастрюлю сам отнесу!

Прежде бумажных дел мастер никогда не задавался вопросом, тяжела ли поклажа Этьенетты. У Клер возникла страшная догадка. Она опустила голову, притворяясь, что любуется малышом, чтобы не видеть ни странного выражения на лице отца, ни ответной гримасы служанки.

«Только не это! — с возмущением думала она. — Я этого не вынесу!»

* * *

Клер стучала зубами от холода. Поленьев в печку она положила сколько следовало, но из-под двери и от потолка все равно веяло стужей. Она пожалела, что не захватила из кухни горячий кирпич — из тех, которые всегда лежали в кухонной печи как раз для этих целей. Тягостные мысли не давали ей заснуть. Признание Бертий, мучительные сомнения по поводу связи отца со служанкой — все это на фоне гибели Жана… На этом горшем из несчастий, как на плодородной почве, прижились ростки отчаяния, грозившие со временем вырасти и ее задушить.

— Я не смогу одна со всем этим справиться! — жалобно прошептала она. — Я тоже хочу умереть!

Много раз Клер думала о самоубийстве. Католическое воспитание и чувство долга удерживали ее от этого соблазна. И все же, каждый раз выходя со двора, Клер шла к каменному парапету над тем местом, где река превращалась в маленький водопад. Серебристые потоки сбегали вниз, к обломкам каменной породы, чтобы затем затеряться под арочным мостиком. Рабочие называли это место «дыра». Неподалеку узкая лестница спускалась к трем лопастным мельничным колесам. Тут же располагалось что-то вроде маленькой илистой отмели.

«Как бы мне хотелось броситься с парапета вниз! — говорила себе Клер, перегибаясь через перила. — Сломала бы шею или размозжила себе голову… Зато не вспоминала бы больше Жана или даже встретилась бы с ним на небесах. И навсегда избавилась бы от этой боли!»