Мейбл отвлеклась от чтения. Внезапно побледнев, она испуганно смотрела на мужа.

- Какая странная прихоть - кушать грибы! - возмутилась она. - Лисбет ведь тоже могла отравиться!

- У французов необычные пристрастия в пище, дорогая!

- Еще бы! Они едят улиток! - Миссис Вулворт вздохнула. - Но вернемся к письму.

«На беду, бабушка очень ослабела и не встает с кровати. Она исхудала так, что больно смотреть. Только осознав, что могу ее потерять, я поняла, как сильно ее люблю. Я старательно за ней ухаживала, и вместе со мной - наша замечательная Бонни, настоящий специалист по лечебным травам.

Мы пережили печальные дни, когда опасались худшего. И все же я часто вспоминаю, какую радость мне доставили праздник и бал в честь моего дня рождения, 22 апреля. Я отправляю вам снимки, сделанные в этот день фотографом, выписанным из Руйяка. На обороте я написала имена людей, на них запечатленных, о них я чаще всего вам и рассказываю.

Мсье Ларош, мой дед, тяжело переживает болезнь жены. Как я уже писала, весной мы с ним очень серьезно повздорили. Но потом благодаря советам Ричарда Джонсона все уладилось. Я испытываю даже злорадное удовлетворение, снова упоминая об этом инциденте, но мне стоило пригрозить сменой опекуна - причем, если понадобится, я найму и адвоката! - чтобы получить больше свободы и не терпеть некоторых проявлений его авторитарности».

Едва заметно улыбаясь, Мейбл отложила на круглый столик первый листок письма. Эдвард привлек ее к себе.

- Ты был прав, отправив туда этого детектива, - сказала она. - Он делом доказал свой ум и предприимчивость.