— Клеретт, милая, что с тобой? Леон, надеюсь, ты ничем ее не обидел?

Парень в ужасе замахал руками:

— Нет, мсье Руа, что вы! Чтобы я тронул мадемуазель Клер? Как вы могли такое подумать?

— Папа, Леон ни при чем! — воскликнула Клер, вырываясь из отцовских объятий.

— Скажешь ты мне или нет, что стряслось? Где Матье? С ним ничего не случилось?

Клер помотала головой. Колен держал ее крепко. Вспомнились детские годы. Отец часто утешал ее, когда, бывало, мать ее отругает. Уже тогда его неуклюжая нежность и встревоженный взгляд помогали ей прийти в себя. Молодая женщина прижалась к отцовскому плечу, но поток слез не иссякал.

— Папа, умоляю, помоги! Папа, я больше не могу! Сил нет больше все это терпеть. Я потеряла все, что у меня было, и мне одиноко, так одиноко!

— Идем в тепло, у тебя зубы стучат! И не надо плакать! Леон, беги вперед и предупреди Раймонду!

Мэтр Руа повел дочку к дому, придерживая, чтобы она не упала. В окно своей спальни Этьенетта наблюдала эту сцену и теперь спускалась по лестнице вместе с Николя. Базиль, с трубкой в зубах, как раз выглянул во двор. Нетвердая походка Клер, испуганное лицо Колена — тут было от чего встревожиться. Он решил узнать, что происходит.

Через пару минут все собрались вокруг молодой женщины. С лицом, бледным от слез, с разбитыми в кровь пальцами и блуждающим взглядом, Клер не походила на себя. Она была живым воплощением скорби.

Раймонда ухватилась за руку Леона. Этьенетта прижимала к груди сына. Колен с удивлением поглядывал на Базиля и маленькую девочку, которую до этого ни разу не видел, но ни о чем не спрашивал. С расспросами можно и повременить, пока Клер не успокоится.

— Доченька, что случилось? — снова спросил он покровительственным, как ему самому казалось, тоном. — Расскажи, и тебе полегчает!

Клер подняла испуганные черные глаза на отца и дальше смотрела только на него. И вот, видя все обращенные к ней лица, она стала рассказывать, как они с Жаном встретились. Поначалу она запиналась и подбирала слова, но потом речь ее упорядочилась, стала четкой и выразительной. Клер не заметила даже, как Колен взял табурет и сел с нею рядом, а Базиль устроился на лавке, взяв на колени крошку Фостин.

Этьенетта, Раймонда и Леон тоже нашли где присесть. Как зачарованные, слушали они признания молодой женщины. А Клер — Клер хотела как можно скорее снять с Жана все обвинения. Служанка вскрикнула от ужаса, когда она поведала, каким жестоким извращениям подвергся маленький Люсьен в колонии на Йерских островах. Большинство собравшихся понятия не имели, как трагична судьба бездомных детей и сирот, обреченных на голод и холод. И что они вынуждены красть, чтобы прокормиться, так как лишены всякой поддержки, не говоря уже о заботе. Рассказ был таким душераздирающим, что Леон испытал облегчение, узнав, что Жан ударил надсмотрщика Дорле режущей кромкой лопаты, когда этот аморальный тип наблюдал, как он роет могилу для своего младшего брата.