Она рассмеялась. Ей нравилось, как улыбка изменяла черты его лица.

— Ты в безопасности, сторожевой пес, — одним пальцем она провела по его густой брови, скользнув по морщинкам у глаз. И горбинке сломанного носа. Его нижняя губа была немного полнее, чем верхняя. Шрам тонкой линией проходил по правой челюсти. — Бен, тебе действительно нравится быть сабмиссивом в спальне?

Под ее пальцами брови сдвинулись вместе.

— Ты все еще об этом беспокоишься? — он взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев. — Я искал это всю свою жизнь и не знал, что упускаю. Моя Госпожа царит в спальне, и это как раз то, чего я хочу.

Ну, это было сказано довольно твердо.

Бен провел рукой через ее волосы, откидывая длинные пряди с ее лица и нахмурился.

— Что не так, Анна?

Она прижала ладонь к его груди, чувствуя медленный стук сердца под мощными мышцами. Пульс усилился, потому что страх медленно разъедал ее напускное самообладание.

— Мне нужно поговорить с тобой кое о чем еще.

— Стреляй на поражение.

— Давай обсудим детей, — произнесла она спокойным голосом. В надежде, что он не заметил, как дрожат ее руки.

Бен моргнул.

— Как вы торопитесь, Госпожа, — он улыбнулся и провел рукой вниз к ее талии, заскользил по бедрам и сжал попку. — Полагаю, это единственный способ сделать нас равными. Ты командуешь в спальне. Вне ее будешь босой и беременной, уж я постараюсь.

— Я могу, как следует тебя наказать за шуточки вроде этой, — она улыбнулась. Балда.

Он усмехнулся, а затем стал серьезным.

— Анна, я люблю тебя. Я сделаю тебе столько детей, сколько захочешь, если это то, что тебе нужно.

Она просто молча смотрела на него. Его заявление было… даже большим, чем то, о чем она мечтала.

— Госпожа, этот тот случай, когда ты возьмешь свои слова обратно, — продолжил он. И его взгляд стал глубже, а объятия почти причиняли боль. — Я люблю тебя, Анна, — медленно повторил он.

Конечно, он беспокоился о том, что она имела в виду, сказав, что они должны поговорить. Его неуверенность вывела ее из ступора и подсказала верный путь.