Все еще приподнявшись на локте, она погладила его по щеке, чувствуя крепкую кость, как внешнее отражение его твердого характера. Она побаловала себя медленным сладким поцелуем, прежде чем прошептать:
— Я люблю тебя, Бенджамин. Больше, чем я могу это высказать словами… но я буду продолжать пытаться тебе об этом сказать.
Растущая луна освещала его лицо, и было видно, как потеплели его янтарные глаза.
О, она, правда, очень его любила.
Для следующей фразы ей понадобилась вся ее смелость.
— Что касается того, что ты сделаешь мне детей, — она взяла его руку и прижала к своему животу. — Ты уже сделал это.
Блять, иногда она была чертовски остроумной. Бен улыбнулся своей женщине.
— Ну, да, конечно.
Но она не улыбалась.
— Что? — ее слова крутились у него в голове, слегка жужжа, как насекомое, которого толком не увидеть. Нет, ни хрена, неужели она имеет в виду…
Она все еще держала его руку на своем животе.
Он спросил высоким, совсем не свойственным ему голосом. Может быть, одно из этих колец кастрировало его.
— Ребенок?
— М-м-м. Я беременна, — она вздохнула. — И этого я точно не планировала.
— Но ты же на противозачаточных, — он остановился, осознав, что заикается.
— Помнишь тот первый день, когда мы были вместе? Предыдущие три дня меня рвало из-за желудочного гриппа. Мое тело покинуло все, включая противозачаточные.
Это была та ночь, когда он начал трахать ее без презерватива. Его вина.
— Господи, прости меня, Анна.
— Это не полностью твоя вина. И не целиком моя, — она накрыла рукой его ладонь. — Я собираюсь сказать, что все силы Вселенной объединились, чтобы вопреки всему создать этого ребенка.