- Ты мне нравился.

- Я? Слепой инвалид с чудовищным самомнением и гадким характером?

- Девчонок вечно тянет на плохишей.

- То есть я был плохиш?

- Почему – был? Ты и сейчас плохиш. Надеюсь, Ник не в тебя пошел.

- Еще чего! Конечно, в меня! Я в детстве был пай-мальчиком. Меня же брат воспитывал. Потом Там уехал и… мать разбаловала.

- Неужели? Мама виновата?

- Сам виноват. Значит, девчонки плохишей любят?

- Ага. Надеюсь, моя дочь не будет такой дурочкой.

- Твоя до… подожди… не понял. Какая дочь? Ты… ты же не…

- Ну, теперь даже не знаю. Ты две ночи усердно над этим работал, так что…

Смотрю на него и не могу сдержаться, смеюсь над тем, в каком шоке мой горец.

- Надя… прости я… чёрт, я не подумал, то есть… я думал, что ты… ну… таблетки какие-нибудь, вы же… ты и Слава… чёрт…

- Тебе надо забыть это слово.

- Какое?

- На букву «ч». Ты слишком часто его повторяешь. Не хочу, чтобы Ник носился по детской площадке и орал – «чёрт, чёрт, чёрт». А он будет!

- Хорошо. Но… погоди, не отвлекай меня. Ты… хочешь сказать, что можешь забеременеть?

- Вообще-то могу, да. А что? Ты против? – я даже мысли такой не допускаю, если честно, но спросить ведь надо?

- Ты с ума сошла? Я… - Ильяс берет моё лицо в ладони, смотрит в глаза, пытаясь что-то в них разглядеть, - скажи только, что тебе можно, что для тебя это не опасно?

Меня накрывает, потому что я вижу, как накрывает его. Он на самом деле боится за меня. Я об этом не подумала…