Ешки-матрешки…

Чувствую, как щеки становятся огненными – краснею, что ли?

- Это он роженицу котёной называет. Ну что, отец, думаю, приглашать тебя в родзал не стоит? Опять, чего доброго, в обморок хлопнешься?

- Как это не стоит? Я… я должен. Там… Сашка… Она… ей же плохо?

- Ты что, парень? Чего это ей плохо? Она рожает, ей хорошо! А вот тебе плохо будет, если ты еще раз у меня решишь там глазки закатывать, понял? Осознал? Пойдешь? Или тут подождешь пока твой богатырь родится?

С трудом соображаю, что она говорит, голова еще в тумане. Но понимаю, что пойти к котёне я обязан! Я обещал быть рядом! Я…

Я даже не представлял каково это, видеть, как твоя женщина…

А обморок… даже не знаю. Не от страха, нет. От того, что не дышал, когда с ней рядом стоял и видел, что мой малыш вот-вот увидит этот мир!

- Давай быстрее, папаша, пропустишь самое интересное!

Она буквально вталкивает меня в помещение, в котором проходят роды и я понимаю, что реально почти пропустил.

Потому что буквально в следующее мгновение слышу низкий протяжный стон моей любимой, и почти сразу вижу его.

Малыша.

И…

Господи, только бы снова не хлопнуться в обморок!

В глазах слезы, чувствую их, в горле ком, и… такое невероятное чувство…

Счастье. Ни с чем не сравнимое!

Врач что-то спрашивает у Сашки, кажется, пол ребенка, просит сосчитать пальчики на ножках, ручках. Не знаю, зачем это все, но…

Мне хочется скорее подойти к ней ближе. Но пока нельзя.

Малыша забирают на какие-то процедуры, Сашка тоже еще занята.

Но я могу подойти ближе, взять ее за руку. Она поворачивает голову, и улыбается!