— Это опасно! — Андрей хватает меня за куртку, но его пальцы по ней скользят, когда я резко поднимаюсь. — Ярослава вернись! Какого хрена ты вытворяешь? — шипит он на Кирилла, который не отводит от меня взгляда, удержав в крепкой хватке моего брата, когда я смело иду по направлению к дому.

Хоть и веду себя бесстрашно, но сердце дико колотит внутри. Руки подрагивают, и я вся дрожу, немного от холода и чертовски сильной от первобытного страха. Последняя моя встреча с Виктором закончилась тем, что он застрелил человека. Эльдар не был достоин такой участи, и тем более пыток, которые организовали ему Гордеевы в желании выведать моё местоположение.

Возле дома мужчины засуетились, напряженно направляя на меня дуло пистолета, и я замираю. Другой сразу же проскальзывает в дом, видимо, известить своего хозяина о желанной гостье. Стараюсь не оглядываться, чтобы не раскрыть место, из которого за мной точно наблюдает брат и Кирилл.

Когда открывается старая деревянная дверь, я вздрагиваю. Мужчина кивает, разрешая зайти. Ноги стают ватными и тяжелыми, когда я почти крадучись, захожу в дом. Охранник за мной не идёт, и я оказываюсь в гнетущей полутьме.

Очень опрометчиво думать, что у мокрой девчонки после купания в озере, с сумасшедшими от обстоятельств глазами, не может быть пистолета.

— Решайся быстрее, моя дорогая… — я слышу его тягучий голос, который пронизывает до мурашек.

Иду осторожно, но доски под моими ногами страшно скрипят, нагнетая обстановку. Когда подхожу к двери, из щелей которой пробивается свет, волнительно выдыхаю.

Мне нужно быть сильной. Я обязана быть сильной ради моих близких. Всё когда-то началось из-за моей ошибки, которой я не предала значения, а поэтому только я могу с этим покончить. Вадим был прав — нельзя вечно бежать от проблем. Нужно бороться.

Открываю дверь, сразу же метнув взгляд на стоящего посреди небольшой комнаты Виктора. Он с интересом меня рассматривает, удовлетворенно ухмыляясь. Я пришла, и он знал, что приду, поэтому зловеще-широко улыбается, и даже чеширский кот позавидовал бы такому оскалу.

Я ошарашенно перевожу взгляд на отца, сидящего на стуле и находящегося возле него Вадима, лицо которого залито кровью. Боже… Снова он страдает из-за меня… Вадим тяжело смотрит на меня, но никак больше не проявляет эмоций. Отец встревоженно меня осматривает, и даже дернулся, из-за чего наручники на его руках задребезжали.

— Отпусти их, — обращаюсь я к Виктору, но не могу оторвать своего сожалеющего взгляда от папы и избитого Вадима. Это всё моя вина. Каждое моё действие гонит за собой тяжелые последствия, но самое ужасное, что за мои ошибки расплачиваются другие, невинные люди. — Я сделаю всё, что вы прикажите.