— О нем была та компрометирующая?

— Именно, — довольно отозвался Воронцов.

И сегодня я впервые получала удовольствие от вечера в ресторане. Деменев и правда преподнес нам вино, настояв на том, чтобы мы попробовали его именно сейчас. И даже готов был предоставить нам своего водителя. Кирилл с трудом согласился — я бы не позволила ему сесть за руль, даже если бы он сделал лишь глоток.

Атмосфера «Царь — города» завораживала. Приятная музыка, льющаяся из — под клавиш белого рояля, напоминала мне о тех временах, когда я бегала в музыкальную школу. Мы говорили ни о чем и обо всем одновременно, словно заново узнавая друг друга. Меня даже не смущал официант, застывший чуть в стороне.

— Как Лина?

— Была в шоке, когда приехала к родителям и застала там Керцева, — Кирилл ласково улыбнулся. — Я не знаю, о чем они говорили. Михаил лишь обнадежил, что та больше не потревожит нас. И, признаюсь честно, мне совершенно неинтересны их отношения.

— Злишься на нее?

— Не знаю, смешанные чувства, — отозвался Кирилл. — С одной стороны, из — за ее интриги я чуть не лишился тебя. С другой же… сам виноват. Свою вину я признаю. И, если честно, удивлен, что ты до сих пор со мной.

— Я и сама не сахар. О чем ты думал в тот день, когда я пришла на работу а — ля Чикаго?

— Ты не хочешь это знать… — Кирилл понизил голос.

— Ошибаешься, — прикусила губу. — Поехали домой?

— А как же твой отец? — усмехнулся Кирилл. — Он меня с землей сравняет.

— Не сегодня, — обнадежила Воронцова я.

И эта ночь в объятиях Кирилла была странной — мы вновь чувствовали друг друга, дышали друг другом. Словно в ту первую ночь, ставшую началом начал. Ту ночь, что изменила свою жизнь. Ту ночь, когда я позволила себе прикоснуться к нему.

***

День не задался с самого утра. Мое исковое заявление судья вернул, и я с ужасом ожидала момента, когда Кирилл об этом узнает. Стыдно. Очень стыдно! Это же надо было забыть поставить подпись! Последние дни я вообще чувствовала себя жуткой рассеянной. А всему виной Воронцов. Я то и дело ловила на себе его ухмыляющиеся взгляды, причины которым не знала. На мои вопросы он лишь отнекивался, и мне хотелось запустить в него первым, что попадется на столе. Например, вот этим милым степлером. Или дыроколом. Но чувства бесновались в глубине души, сама же я могла дать фору тибетским монахам. За прошедшие три месяца я научилась улыбаться в любой ситуации.

Кирилл муштровал меня, старательно воплощая в жизнь угрозу отправить меня в магистратуру подкованной и готовой сдать все экзамены за один присест.

Он серьезно взялся за мое обучение. Не лютовал, нет, скорее преподавал тонкости юриспруденции в своей излюбленной манере, сочетая их с тонким, завуалированным соблазнением. Метод, кстати, оказался вполне действенным.