- Ты не хочешь, чтобы я в универ ходила? - щурюсь.

- С чего ты взяла, - он снова отбрасывает одеяло и встает, поворачивается ко мне спиной. При каждом его шаге напрягаются упругие ягодицы, он скрывается в ванной, и громко хлопает дверь.

Стягиваю с головы шапочку и недоверчиво смотрю на дверь, жду, что он сейчас вернется и объяснит. Успокоит, заверит, что это глупости и не было у него таких мыслей - держать меня дома.

Это были каникулы, полные любви и страсти, мы сами не могли друг от друга оторваться. А не он искусно меня обрабатывал, дурил голову.

Мокрые волосы рассыпаются по плечам, запускаю в них пальцы, расчесываю.

И чем дольше жду, когда он вернется. Тем сильнее убеждаюсь - это правда, я словно в бункере, ни с кем не общаюсь, никуда не выхожу, живу для него - он этого добился.

Бросаю скомканное полотенце на кровать и натягиваю джинсы, влезаю в свитер.

За дверью ванной шумит вода, я тихонько выскальзываю в коридор. Спускаюсь на первый этаж и замираю, в нескольких шагах от входной двери.

Если там не будет ключа - опасения подтвердятся, нельзя смотреть, не хочется думать, что Арон меня тут держит, как пленницу.

Ладошки вспотели. С мокрых волос капли падают на пол, намокший шерстяной свитер липнет к спине.

- Что ты делаешь? - позади звучит его голос, и я вздрагиваю, оборачиваюсь.

Он подошел неслышно, босиком, голый, с повязанным на бедрах белым полотенцем. Черные волосы влажно блестят, как и взгляд - почерневший, горящий.

- Там есть ключи? - машу рукой в сторону выхода.

- Нет.

Он подходит на шаг.

- Почему?

- Потому, что ты малышка, Алиса, - объясняет, мягко усмехнувшись. - Детям ведь не оставляют ключи. Чтобы нехорошим людям дверь не открывали.

- Ты издеваешься? - складываю руки на груди. Смотрю, как капельки воды стекают по рельефному торсу. - Арон.

- Ну что? - он подходит вплотную, мокрый, прижимается ко мне. - Тебе плохо со мной?

- Не плохо, - признаюсь. - Но у меня есть друзья, есть универ, есть…