Что хорошего - единственный за три месяца выходной потратить на дрыганье ногами под грохот музыки среди пьяных студентов?

Укладываю печенье на противень и отправляю в духовку. Отряхиваю руки от муки и говорю щенкам:

- Так. Выбирайте, что хотите на ужин.

Они молчат, конечно, я уже привыкла, что со мной никто не разговаривает. Даже папа. Вместе с очередным денежным переводом на карточку сообщение написал “с праздником”.

Очень сухо.

Даже позвонить времени не нашел.

И сегодня я зря жду, наверное.

Кто-то звонит в дверь.

Вздрагиваю от неожиданности и роняю на пол пакет с мукой. В воздух взметается белое облако, и я чихаю.

Звонок повторяется.

Генерал и Бубочка первыми спрыгивают с дивана и с веселым лаем несутся в холл. Тороплюсь за ними и на ходу пытаюсь отряхнуть фартук от муки, я сегодня никого не ждала.

Но думала.

Слишком уж говорящий праздник - Рождество.

Не глядя на экран видеофона распахиваю дверь.

На пороге никого нет.

Щенки выскакивают на крыльцо, теплыми лапками топчутся по тонкому слою снега и с восторгом обнюхивают следы от чьих-то огромных ботинок.

Здесь кто-то долго стоял, топтался, по белому снегу ветер разнес серый пепел от сигарет.

Дорожка следов ведет по ступенькам вниз, извивается и прячется за домом.

От самых ворот до крыльца две широкие полосы от колес - машина гостя тоже где-то здесь, за домом.

Или гостей.