— Я не думаю, что ты слабая.

Мелькнула еще одна быстрая улыбка.

— Иногда любить кого-то недостаточно. Я не хочу, чтобы мои слова звучали жалко, но любовь не может исправить все в человеке. В конце концов ее может не хватить. Особенно, когда чувствуешь, что человек уже не идет с тобой по одной дороге.

Люциан был согласен, хотя пребывал в уверенности, что никогда не любил никого вне своей семьи.

— И он до сих пор звонит тебе?

— Надеюсь, больше не будет. — Она потянулась за бокалом и сделала добрый глоток. — Он любит контролировать. Я ненавижу это, так что игнорировала его, сменила телефон, но он как-то разузнал мой новый номер.

Люциану не понравилось, как это звучит.

— Суть в том, что он не хочет моего возвращения. — Она снова опустила бокал и в первый раз посмотрела на него. — Ему не нравится мысль, что я двигаюсь дальше, даже несмотря на то что сам он сделал это. И снова женился.

— Звучит так, будто он засранец.

— Да, — согласилась она.

Люциан не был уверен, стоит ли ему задавать следующий вопрос.

— Он причинял тебе боль?

Она вскинула брови.

— Физически? Нет. Он никогда не делал этого. Он специализировался на том, что выносил мне мозг и ранил душу. Занимался тем, что не оставляет следов.

— Не оставляет ли? — тихо спросил он. — Это отражается в том, как некоторые ведут себя. Это въедается в их лица и взгляды. Такие вещи все же оставляют следы.

Ее грудь тяжело вздымалась.

— Ваш… ваш отец… он?

— Бил нас? Время от времени он занимался рукоприкладством. Это прекратилось, когда я стал старше или мои братья могли заступиться за меня.

Джулия помрачнела.

— Ужасно слышать. Вам не нужно было проходить через подобное.