Джулия чувствовала себя… оцепеневшей. Как будто все ее тело, внутри и снаружи, было обколото ледокаином. Она даже не помнила, как складывала свою одежду и где ее встретил шофер. Джулия не теряла времени. Она должна уйти оттуда, пока не сломалась окончательно. Девушка едва помнила, как обняла на прощание Ливи. Женщина что-то говорила ей, но Джулия не слышала.

Все, что она помнила, как Люциан говорил ей уходить.

Она могла думать лишь о том, как болит сердце, и о злости, которая заставила ее порвать чек и оставить обрывки на постели. Однажды она, может быть, пожалеет об этом, но она не могла взять эти деньги. Чувствовала, что это будет неправильно и порочно. Эти деньги были предлогом, чтобы оставить ее там, а теперь их использовали, чтобы отослать ее прочь.

Все это так неправильно.

Боль резанула ее, заставив резко втянуть воздух, пока она слепо смотрела в окно.

Тебе не место здесь.

Никакие другие четыре слова не могли ранить сильнее.

Она любила Люциана. Это было таким же безумием, как начинать с ним отношения, но она любила его. Это пугало с той минуты, как она поняла, что у нее рождаются чувства к нему. Она знала, что это рискованно. Их жизни совсем не были похожи, и она боролась со страхом, что никогда не впишется в его окружение, но доверяла ему. Верила, что он никогда не заставит ее почувствовать себя чужой. В конце концов, неважно, сколько людей отвернутся от нее, заставив почувствовать себя простушкой в модном платье. Пока он был рядом с ней, все это ее вовсе не заботило.

Она зажмурилась, борясь с новым потоком слез. Оцепенение спадало, случившееся начало доходить до нее.

Они ехали в машине около сорока минут, всего половина пути до аэропорта, а она еще даже не начала разбираться со всем, что случилось с ней за последние двадцать четыре часа.

И она знала, что Люциан тоже еще не начал.

Проклятые слезы прорвались на волю, заструившись по щекам.

Как она будет жить после этого? Как будет жить он?

Ее пронзила дрожь. Она уезжала. Она делала то, что велел Люциан, но это казалось неправильным. Не потому что это причиняло боль, но потому, что ей казалось, будто она предательница.

И хотя он велел ей уехать, это она предала его, сдавшись.

Правильно ли она поступила?

— Мисс Хьюз, могу я кое-что сказать?

Звук голоса Ричарда вырвал ее из потока мыслей. Она отвела взгляд от окна и посмотрела вперед. Он молчал все это время. Если и говорил что-то, она его не слышала.

Она закашлялась.