– Кру-у-ууто, – протянул одногруппник. Остальные заулыбались и закивали согласно. Кое-кто особенно умный попросил меня с ним сфоткаться. А Дмитрий встал со ступенек и, подняв бровь, подошел ко мне.

– Чего? – спросила я. – Эй, Чаща, мне идет? Я вчера к подруге в салон красоты заходила.

Вместо ответа он, все так же подозрительно глядя на меня, протянул руку с закатанным рукавом расстегнутой рубашки, под которой виднелась черная майка, и коснулся кончиков моих волос.

– Чаща, ты заставляешь меня бояться. Чего молчишь?

Он провел пальцами по моим волосам.

– Ну, мне идет? – не выдержала я.

– Ты что с собой сделала, сумасшедшая? – оглядел меня вновь Димка и как закричал: – Бурундукова, немедленно перекрасься!

– А что? – спросила я и захохотала. Зато я опять индивидуальность, и Князь похожа не на меня, а на старую меня. Если хватит смелости – пусть сделает то же самое. А ведь она меня еще вчера по Инету доставала – все писала, вроде как ненавязчиво, интересовалась, что я люблю: какие фильмы, музыку, книги. Я с трудом общалась с ней, предвкушая ее удивление.

– Да так, ничего, – рассерженно произнес Дима, отходя на пару шагов. – Дура ты, испортила себе волосы! Бурундуковая, ты как… от тебя не знаешь, что ожидать можно!

– Не нравится? – я ничуть не расстроилась.

– Нет, госпожа Апельсин.

– Господин Идиот. Нос-то не болит больше?

– Вчера по телефону ты задала мне тот вопрос раз двести. – отрывисто отозвался парень, не отрывая глаз то от моих волос, то от лица. Черные глаза почему-то были злы, словно я совершила преступление. – И все двести раз я говорил, что со мной все в порядке. И да, – предупреждая мой следующий, уже традиционный вопрос, заявил он, – я не злюсь на тебя за вчерашнее! Но сегодня ты… Машка, вот ты балбеска. Зачем тебе это?

– Князева, – коротко, но с достоинством отвечала я ему. И Димка меня понял, неодобрительно покачав головой.

К нам подоспели другие одногруппники, и пришлось вливаться в компанию.

Следом подоспели кузины. Да, и они были удивлены сменой моего имиджа, и хотя я предупреждала их вчера, что подстриглась и покрасилась, их удивление от этого меньше не стало.

– Ни фига себе! – оглядела меня Маринка. – Доченька, ты что, неформалом заделалась?

– Нет. Я просто хочу быть яркой, – надулась я.

– Поверь, это у тебя и без краски на голове получается, – отозвалась Лида, – тебе, Мари, только рот стоит открыть, и все, пошло-поехало.

– Мне хоть идет?