Несколько минут они танцевали молча, и чувственная музыка пробуждала в них двоих самые чудесные эмоции.

– Красивая музыка, Петь… Только так грустно стало… «Ромео и Джульетта» – они всегда вызывали у меня слезы, – призналась вдруг девушка.

– Тогда ты должна кое-что знать, милая, – он улыбнулся. – Ты знаешь, что еще в тысяча девятьсот тридцать пятом году Прокофьев написал особенный вариант «Ромео и Джульетты»? Вариант со счастливым финалом. Джульетта проснулась раньше, чем Ромео выпил яд, и они остались живы.

Но он побоялся, что этот вариант не понравится Сталину, и переписал первую версию партитуры. Второй вариант не нравился уже ему самому, и, думаю, в глубине души, Прокофьев не принимал такой трагичный конец. Мне всегда казалось, что для него Ромео и Джульетта остались живы. Поэтому, слушая эту мелодию, и ты можешь считать вслед за ним, что они не погибли, а прошли все испытания и чудесным образом воссоединились.

Лида рассмеялась:

– А в глубине души ты все-таки романтичен.

– Конечно, – серьезно согласился Петр, неспешно продолжая танец и изучая ее лицо. В присутствии этой брюнетки ему его настроение всегда становилось миролюбивым, и оказывалось, что где-то в тайниках его сердца, над которым иногда прекращал брать верх аналитический мозг, все же есть запасы нежности. – Безнадежно… Кстати, раз мы говорим о них… – Он мягко освободился из объятий девушки, подошел к музыкальному центру и включил новую композицию. И мелодия – грустная, пронзительная, вновь наполнила комнату.

– Не классика, но достойно, – объявил Петр, вновь привлекая к себе девушку. – Нино Рото. Писал музыку к «Ромео и Джульетте» Дзеффирелли.

– Мне нравится эта музыка, очень. Все же так жалко их…

– Кстати, ты не думала, что если Ромео и Джульетта остались вместе, они возненавидели бы друг друга?

– Что? – вскинула брови Лида.

– Я склонен полагать, они не любили друг друга, они были влюблены. Ты ведь знаешь, что они оба были достаточно юны? Ей не было еще четырнадцати лет, ему, по-моему, было около шестнадцати. Накал страстей, предел эмоций. В этом возрасте нет дела до богатства, происхождения, имени, до того, что их семьи враждуют. Чувства ничем не обусловлены. Будь они постарше, возненавидели бы друг друга подобно своим родственникам, – рассказывал Петр. – Так вот. Если бы они остались вместе, любовный угар через пару лет иссяк бы и, скорее всего, ничего не осталось, кроме возможностей обвинять друг друга во всем, ведь есть отличный повод – семьи. Мои догадки подкреплены фактами из жизни. Я знал одного парня, который крепко влюбился, тоже в шестнадцать. И ему было по фигу на все, кроме своей девчонки, хотя, честно говоря, они были разные, как воздух и земля. Если бы они были вместе до сих пор, то точно бы уже расстались, потому что на страсти далеко не уедешь. Мда, – сам себе сказал Петр. – К чему я это говорю? Чувствую себя старым дураком. Лида, твоя очередь говорить.