И впервые, когда мы спим в разных комнатах не потому, что болеет Волчонок и Валерия чутко сторожит его сон. Просто это первая ночь, когда нам больно находиться рядом друг с другом.

Глава шестьдесят шестая: Юпитер

Глава шестьдесят шестая: Юпитер

Глава шестьдесят шестая: Юпитер

— Я говорил, блять, что не буду терпеть твои заёбы!

Мой кулак «прилетает» куда-то в область ее носа, хотя уже без характерного хруста. Лицо мартышки так густо залито кровью, что отличить ее перед от затылка я могу только по волосам. Часть из них валяется на полу сбитыми колтунами вокруг ее скорченного на полу тела.

— Я предупреждал тебя, тварь!

Она тихо стонет от пинка ногой куда-то под ребра, и заходится кашлем, разбрызгивая вокруг красную вязкую слюну.

— Пожалуйста, - слышу ее сиплое дыхание, - Олег, прошу тебя… мне больно…

— Очень хорошо, что тебе больно! - Я заношу кулак для очередной порции «воспитательных нравоучений», но меня останавливает брезгливость - манжеты рубашки и край галстука безнадежно испачканы кровью.

Все это я снимаю, сворачиваю в кулек, бросаю в раковину.

Оглядываюсь в поисках хотя бы чего-то горючего, но взгляд задерживается только на стопке глянцевых журналов. Вырываю страницы, бросаю в раковину, поджигаю и включаю вытяжку на полную мощность. Пока все это медленно горит, распуская вокруг серые и плотные клубы дыма, нахожу в нычке этой суки пачку сигарет и бутылку текилы, а когда прохожу мимо, чтобы устроиться на диванчике, пинаю мартышку еще раз.

Стонет. Ок, значит, не сдохла.

Эти твари на удивление живучие.

Пока я курю и прямо из бутылки заливаю в себя мексиканское крепкое пойло, Виктория отползает к столу. Кое как, скользкими от крови руками, хватается за ножку, подтягивает себя, чтобы сесть, но подняться на ноги точно не в состоянии, хотя пару раз безуспешно пытается.

— Я не разрешал тебе так много лишних телодвижений, - предупреждаю ее взгляд в сторону основного пространства студии, в которой она живет. Туда, где выход. - Реально думаешь, что сможешь сбежать? У тебя, сука, совсем крыша протухла?

— Мне плохо, - стонет она, и снова выхаркивает кровавый сгусток. - Мне нужно в больницу. Ты… кажется, у меня сломаны ребра.

— Если не сдохла до сих пор, значит, обойдешься своими силами.

Она опускает голову, и я вдруг отчетливо замечаю седые волосы во всей этой крашей хуйне у нее на голове, которую она почему-то считает классной прической. Наверняка еще и сделала в крутом салоне за хуеву тучу денег. Моих, блять, денег, из моего кармана, которые я вливал в эту помойку с единственным условием - выполнять свою работу, исправно и в срок. В нашем договоре точно не было пункта о том, что она имеет право на собственное мнение, отказаться и, тем более, залететь от какого-то малолетнего пидара.