Ее твердые соски почти обжигают мои ладони. Зажимаю их между пальцами и немного оттягиваю, вслушиваясь в реакцию Планетки. В другое время и в другом месте, при другом настроении, я бы точно не торопился и помучил свою женщину долгими ласками, от которых она бы снова и снова сходила с ума. Но сейчас у нас нет времени. И сейчас в нас слишком много желания.

Венера дергается, точно от ударов тока, и снова стонет сквозь сомкнутые губы, когда сильнее сжимаю ее грудь, полностью обхватываю ладонями, как свою безусловную собственность.

Я хочу слышать, как она будет стонать. Хочу видеть, как отзывается ее тело. Хочу чувствовать ее энергию, хочу подпитаться ею и отдать взамен свою. Я хочу слишком много, хочу сходить рядом с ней с ума. Сходить с ума вместе с ней.

Одну руку оставляю на груди, а второй ползу вниз, по животу, к поясу ее джинсов, расстегиваю тугую пуговицу, расстегиваю молнию. Медленно, очень медленно, вниз. Почти по миллиметру.

И все это время Вера почти не дышит, почти не шевелится, напряжена, точно натянутая струна. А когда я накрываю ладонью ее раскаленную влагу, широко раскрывает рот и выдыхает так громко, что, вероятно, теперь нас точно спалили, если случайно прохлопали наше внезапное уединение.

Вхожу в нее пальцем. Горячая, податливая, отзывчивая.

В отражении в зеркале ее глаза наполняются чем-то таким, что вполне можно сравнить с безумием. Но это такое яркое и искрящееся безумие, что хочется окунуться в него с головой, броситься с самой высокой скалы, вообще не думая о последствиях.

Я трахаю ее всего лишь одним пальцем, никаких резких глубоких движений, никакой грубости. Она сама подается навстречу моей руке, насаживается с глухими стонами.

Рукой, что обнимал ее за грудь, выбираюсь обратно - и Планетка тут же тянет ее к себе, тянет ко рту и самым бессовестным, развратным и дико возбуждающим образом сначала облизывает мне палец, а затем обхватывает его губами и начинает сосать в такт моим движениям у нее в трусиках. Она не делает это профессионально и со знанием дела, она делает это, скорее всего, вообще мало осознанно. Она делает это, потому что хочет, потому что это ее возбуждает. А ее возбуждение распаляет и меня самого.

Нужно быстрее.

Не знаю, как она до сих пор сохранила в себе такую чувственность. Но моя любимая женщина кончает за считанные минуты, казалось бы, почти от невинных прикосновений. И я вижу, как в момент наивысшей точки, когда ее тело бьется в сладкой агонии, взгляд моей Планетки застилает молочной пеленой. Она не контролирует себя, не контролирует собственное тело и лишь в последний момент, вероятно, на одних инстинктах, впивается зубами в мою руку. И только так не кричит вслух.