– И он же подкидывал тебе идеи для всех действий, да? А началось это в начале учебного года?

– Да, – настороженно произносит Андрюша.

Мысленно перематываю пленку воспоминаний, возвращаясь в вечер новогоднего праздника. Темный школьный двор, парень в армейской куртке и его странный бег. Я вспомнил той же ночью, где видел его раньше. Отматываю еще на несколько лет назад. Поздняя осень, урок физкультуры в холодном спортивном зале. Громкий смех ребят и заводные крики: «Сейчас косолапый побежит! Смотрите! Смотрите! Гришка, не упади, а то вообще разговаривать не сможешь, если все зубы выбьешь!» Рыжеволосый высокий мальчик бежит мимо детей, под их глумливые смешки, его руки прижаты к телу, носы кроссовок повернуты внутрь, но, что странно, скорость это у него не крадет. Он был вторым мальчиком для битья в нашей параллели, а может, и первым, ведь он учился с Андрюшей и Эдиком в одном классе.

Не могу сказать, что мы с Гришей дружили, он был замкнутым и пугливым, да и я общительностью не отличался, но иногда мы разговаривали, когда прятались вместе за лестницей, где уборщица хранила тряпки и швабры. Через год общая беда нас все-таки сплотила, временами мы гуляли после школы, фантазируя о том, какими станем, когда вырастем. Но чем дальше, тем больше разговоры с Гришей настораживали. Он начал часто поднимать, как мне тогда казалось, странные темы. Говорил, что жалеет о своем рождении и думает о смерти. Сейчас все это становится понятным, ведь вдобавок к росту, рыжим волосам и несуразной походке Гриша еще и заикался. Весь набор неудачника, но и козырь у него был – скорость. На открытой местности догнать его было почти невозможно.

В тот злополучный день, когда я избил парней, мы с Гришей вдвоем вышли из школы. Андрюша с компанией заметили нас и пошли следом в надежде посмеяться от души. Гриша сбежал первый, просто сорвался с места, даже не сказав ничего, и метнулся через дорогу, прямо между движущимися машинами. Я не вспоминал о нем с того дня до позавчерашнего вечера. Драка и перевод в другую школу подарили мне шанс все изменить, и я им воспользовался, решив, что каждый из нас сам сделал выбор. Но, кажется, мой выбор Гришу не устроил.

Не скажу, что вывод простой, но, как по мне, логичный. Гриша ненавидит Андрея, а узнав, что я стал генералом тридцать третьей, внес и меня в расстрельный список. Личная обида – лучший мотив. Зачем еще ему было приходить на нашу елку, кроме как посмотреть на то, что он сотворил?

– Что сейчас с Гришей Давыдовым? – спрашиваю я.

– С этим рыжим заикой? – с мерзкой усмешкой отзывается Андрюша, но вмиг меняется в лице, заметив мой взгляд.