Я усмехнулся и раскрыл объятия. Анна бросилась ко мне и почти упала в мои объятия. Она обхватила меня руками за талию, крепко обнимая. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что сказала Анна. Она призналась мне в любви. Я отстранился на несколько дюймов, изучая ее лицо.

Папа прочистил горло. И он, и Фредерика смущенно наблюдали за нами. «Мы дадим тебе немного времени, чтобы поговорить».

Папа отступил назад, обменявшись взглядом с Фредерикой, прежде чем они вышли из комнаты и закрыли дверь.

Я провел рукой по волосам Анны. Она, должно быть, сделала прическу для свадьбы, но большинство шпилек к настоящему времени выпали. «Мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы отменить свадьбу. Я должен был сделать это гораздо раньше».

«Ты должен был. Конечно, ты выбрал наихудший момент. Я уверен, что твой отец уже планирует мое обезглавливание».

Не то, чтобы меня это волновало. Знание того, что Анна, наконец, может быть моей, стоило ранней могилы.

Она подняла голову, ее глаза были мягкими и фактически стеклянными. «Я думал, что потеряю тебя. Я был в ужасе. Мысль о том, что тебя может больше не быть рядом… Я не мог этого вынести».

«Я жив, и я не собираюсь умирать в ближайшее время».

«Никогда», — твердо сказала она.

«Я определенно намерен умереть раньше тебя, потому что я чертовски уверен, что не хочу жить без тебя».

Анна покачала головой с легкой улыбкой. «Это жутко».

Я обхватил ее щеку и притянул к себе для поцелуя, желая попробовать ее на вкус без страха быть пойманным, не зная, что наша близость была обречена быть временной. У нашей любви больше не было срока годности. Никакой свадьбы, которая висела над нашими головами, как дамоклов меч.

Я не был уверен, сколько времени прошло, не достаточно, когда раздался стук.

«Я боюсь, что это может быть моя мать», — сказала Анна с извиняющейся улыбкой.

Валентина вошла, как по сигналу. Она все еще была одета в темно-зеленое вечернее платье, с элегантной прической и на высоких каблуках. Она была одета, чтобы отпраздновать свадьбу своей дочери, но вместо этого она навестила меня в больнице для того, что, как я знал, будет очень неприятным разговором.

Лицо Валентины ясно выражало ее недовольство. Я не мог поверить, что она остановила свадьбу вместе с Анной. В одном я был уверен, она сделала это не потому, что хотела, чтобы мы с Анной были вместе.

«Позволь мне поговорить с Сантино», — сказала она, и ее голос был чистым стальным, не терпящим возражений.

«Мама».

«Анна», — резко сказала Валентина. «Вы с Сантино долгое время играли своего отца и меня, и я думаю, что это мое право поговорить с Сантино сейчас. Я хочу услышать его взгляд на вещи».