— Прежде чем ты уйдешь, еще одно.

Теперь его прекрасные голубые глаза влажные. В любую секунду из них могут появиться слезы. Это лишь подтверждает, что он, независимо от слов, тоже верит, что это конец.

— Да? — Я до боли кусаю нижнюю губу, чтобы не расплакаться.

— Я люблю тебя, Джейд Тейлор. — Гаррет улыбается, хотя по его щеке бежит слеза. — И всегда буду любить.

Каким-то образом я ухитряюсь улыбнуться в ответ, а из моих глаз теперь льются слезы.

— Я тоже люблю тебя, Гаррет Кенсингтон, и буду любить вечно.

На этих словах я вырываю ладонь из его руки и, не оглядываясь, бегу прочь, через лес, вверх по холму к тропе.

Добравшись до своей комнаты, я рыдаю так, как никогда в жизни, надеясь, что это поможет облегчить боль, печаль и ощущение потери. Но этого не происходит. Мне потребуется больше времени, чтобы стало легче. Намного больше времени. Тем не менее я даю себе обещание, что после сегодняшнего дня не буду больше обо всем этом плакать. Я ведь знала, что так случится, и слезы здесь не помогут.

Я должна признать, что эта глава моей жизни подходит к концу. И со мной все будет в порядке. Как и после самоубийства мамы, я буду жить дальше.

Я сильная и смогу это пережить.

Глава 27

Глава 27

В полдень я еду в город, чтобы встретиться за обедом с Грейс. Мне не хочется никуда выходить, но я ей уже пообещала. По дороге в ресторан я понимаю, что на самом деле я буду рада с ней увидеться. Сейчас мы обе испытываем печаль и чувство утраты, и, возможно, просто общество друг друга поможет нам почувствовать себя немного лучше.

Мы встречаемся в кафе, расположенном в старинном историческом здании, в том самом, в котором состоялся наш первый совместный с Грейс обед. Странно быть здесь без Арлина. И очень грустно. Когда я подхожу, Грейс меня обнимает.

— Мне так жаль, — тихо говорю я, пока мы обнимаем друг друга.

Грейс гладит меня по спине.

— Все нормально, милая. Когда-нибудь мы с ним снова встретимся.

Когда мы отстраняемся и садимся, я замечаю, что Грейс глубоко дышит, чтобы обуздать свои эмоции. Она выглядит похудевшей, как будто с тех пор, как все произошло, толком не ела.

Мы немного говорим о похоронах, но потом Грейс быстро переводит тему на свой цветочный сад и рассказывает мне, что будет высаживать на следующей неделе, а также о новых семенах цветов, которые заказала. Она говорит об этом в течение всего обеда, а я просто слушаю. Я понимаю, что разговоры о герани и петуниях — это ее единственный способ пережить боль. Все мы справляемся с болью по-своему, и она — так.

Когда мы заканчиваем с едой, Грейс берет свою сумочку, и я решаю, что ей, видимо, пора уходить.