— Мы могли бы встретиться летом, — замечает Карсон. — В июле я поеду в Де-Мойн навестить бабушку.

— Меня не будет в Де-Мойне. Лето я проведу в Калифорнии.

— Без Гаррета? Я думал, ты не поедешь, раз вы расстались.

— Я все равно поеду. Харпер и ее парень снимают жилье по соседству.

— Значит, полагаю, после пятницы мы не увидимся до сентября.

— Ага, вероятно так.

Мы прощаемся, и Карсон отправляется к своему общежитию, а я иду в свое. Карсон будет первым, кто следующей осенью станет выяснять, почему меня нет в Мурхерсте. По правде говоря, он будет единственным, кого это волнует. Никто другой этого даже не заметит. За исключением Харпер. Я еще не решила, что ей скажу, но у нас впереди целое лето, так что мне необязательно сообщать ей новость на этой неделе.

Фрэнку и Райану я о своих планах тоже не рассказала и не собираюсь, пока не буду знать точно, куда именно поеду учиться осенью. Если сказать им сейчас, они станут задавать слишком много вопросов, а у меня нет сил выдумывать достоверную версию. Я скажу им позже, когда все закончится.

Неделя продолжается, и наполнена она сдачей экзаменов днем и встречами с Гарретом в нашем лагере в лесу ночью. Мы тратим на сон лишь пару часов, потому что у нас нет на него времени. И как бы сильно мне ни хотелось в это верить, но, возможно, это наша последняя неделя вместе, и только одна мысль об этом заставляет меня наслаждаться каждым оставшимся мгновением.

Хотя часть наших ночей посвящена физической близости, большую часть времени мы просто лежим в объятиях друг друга и разговариваем. Рассказываем друг другу вещи, которые делают нас еще ближе. То, что не рассказали бы никому другому. То, что, вероятно, не узнали бы друг о друге еще очень долго, но теперь, когда время утекает, мы должны все успеть за эти последние несколько дней. Я хочу узнать о Гаррете все, несмотря на то что после этой недели мы, наверное, больше никогда не увидимся.

Гаррет рассказывает мне больше о своей маме и обо всем, что пережил после ее смерти. Он вспоминает историю о том, как впервые в четырнадцать лет напился. Тогда он, спотыкаясь, вернулся домой, а его отец сделал вид, что ничего не происходит. В тот момент Гаррет решил, что отцу больше нет до него никакого дела. Этот единственный случай положил начало годам пьянства, о чем Гаррет теперь сожалеет.

Сегодня вечером мы говорим о моей маме. Не знаю почему, но по какой-то причине я рассказываю Гаррету историю о том, как в восьмилетнем возрасте заболела гриппом и меня вырвало прямо на ковер, потому что я не успела добежать до ванной. Мне было так плохо, что я едва могла шевелиться, но мама заставила меня оттирать ковер, пока он не стал чистым. Я ненавидела ее за это и так и не смогла полностью простить. Возможно, поэтому я и поделилась с Гарретом этой историей. Может быть, рассказав ему, я перестану злиться и смогу двигаться дальше.