Около одиннадцати вечера я ложусь спать, понимая, что сегодня не получу никаких известий от отца Гаррета. Вероятно, произошла какая-то заминка. Либо мистер Кенсингтон не хочет сообщать мне плохие новости. Лучше бы он уже просто позвонил и покончил с этим.
Я не могу уснуть. Я то ворочаюсь с боку на бок, то смотрю на часы, и так каждые две минуты.
Затем в двенадцать часов четырнадцать минут звонит телефон. Номер мне неизвестен, но я все равно отвечаю:
— Алло?
— Джейд, это я.
Мое сердце замирает, когда я слышу голос Гаррета. Почему мне звонит он? Мне должен был позвонить его отец, но не он. Что все это значит? В его голосе нет ни радости, ни волнения. На самом деле в его голосе нет ничего, кроме усталости.
— Гаррет? — Я сбрасываю с себя одеяло и встаю. — Это точно ты?
— Да, это я.
— Значит, тебе позволили позвонить мне? Почему? Это что последний звонок, чтобы попрощаться?
Гаррет молчит, а у меня в животе появляется неприятное чувство, и я падаю обратно на кровать. Я не готова к этому прощанию. Я не могу сделать это снова. Я думала, что наше прощание в лесу было последним, а теперь Гаррет звонит мне, чтобы сказать последнее «прощай»? Почему он так поступает со мной? Я даже не знаю, что ему сказать. В конце концов я снова слышу голос Гаррета:
— Я не собираюсь прощаться. И это не последний наш разговор.
— О чем ты говоришь? Что это значит?
— Они меня отпустили.
— Не шути так, Гаррет. Клянусь, я… я не знаю, что с тобой сделаю, но что-то очень плохое, за такие дурацкие шутки.
— Я серьезно. План не был одобрен. Они не набрали для него достаточного количества голосов. — Теперь у Гаррета счастливый голос. Почему, черт возьми, он говорил по-другому в начале нашего разговора? У меня тут случился чертов приступ паники!
— Подожди. Значит, все позади?
— Все позади.
— Но как? Что…
— Как ты долетела до Де-Мойна?
Внезапная смена темы — это знак того, что Гаррет не может обсуждать случившееся по телефону. Нас может кто-то подслушивать. Не знаю, кто и почему, но в безумном мире Гаррета такая вероятность есть всегда.