От нечего делать я подошла ближе, взяла полотенце и начала складывать его. Она напряглась, не поднимая глаз, но когда ее дрожащая рука поднялась к щеке, я поняла, что она вытирает слезу. Воздух действительно нуждался в очистке.

— Я знаю, что ты отравила меня, — просто сказала я и схватила другое полотенце.

Она уронила одну из рубашек Ронана, ее полные ужаса глаза метнулись ко мне. Я не знала, что заставило ее подать мне чашку цианида, но у меня было внутреннее чутье, что это был один из тех серых моментов в жизни, которые нельзя было классифицировать.

— Я прощаю тебя, понимаешь? Но, пожалуйста, не делай этого снова. Это действительно ужасно.

Я не знала, насколько хорошо она понимает по Английски, но показалось, что она уловила суть по ее недоверчивому взгляду в течение долгого времени, пока я пробиралась через банные полотенца.

— Мне очень жаль, — наконец тихо сказала она, и слезы потекли по ее щекам. — Обещаю, что больше не буду этого делать.

Ее сильный акцент был милым, и теплая улыбка коснулась моих губ.

— Теперь, когда все позади, как Ронан любит, чтобы его нижнее белье было сложено?

Блестящие глаза скользнули к боксерам в моей руке, и в них появился легкий намек на юмор, который, как мне показалось, она не ощущала уже очень давно. Затем она схватила еще одну пару нижнего белья и показала мне, как правильно их складывать. Этот простой момент заполнил еще одну дыру в моем сердце, о существовании которой я и не подозревала.

Глава 43 Ронан

Глава 43

Ронан

Fudgel — притворяясь, что работаешь, на самом деле ничего не делаешь.

Альберт схватил банкира за воротник и ударил кулаком в лицо. Кровь и слюна полетели по воздуху. Откинувшись на спинку стула, я поймал и сузил глаза на светлых волосах на рукаве рубашки. Моим первым побуждением было вырвать прядь, будто она несла в себе плотоядный штамм бактерий. Волосы были светлые. И в эти дни, цвет заставил мою грудь ощутить себя нелепо напряженной.

Ощущение было кармой.

Я знал, что она догонит меня. И вот она здесь, заставляя меня чувствовать себя чертовски неловко с единственной прядью волос Милы. Она прижималась ко мне, даже когда ее не было рядом. Ее летний запах, ощущение ее ног, обернутых вокруг меня, звук ее смеха… все это проникло под мою кожу глубже, чем когти.

Кулак Альберта взлетел вверх. У банкира хрустнула челюсть, и зуб скользнул по моему столу.

Карма могла бы дать мне что-то более легкое, например, надвигающуюся атомную бомбу или ядерную катастрофу. Но нет, карма воздала мне чувствами. Кошмар.