Чтобы немного отвлечься от своих мыслей, я спросила:
— Мой отец все ещё женат?
—
— Какая она?
— Насколько я помню, у нее агорафобия и зависимость от кокаина, — ответил Ронан, не глядя на меня.
Ох. Звучало так, будто она была милашкой. Хотя, возможно, у нее тоже какая-то травма из-за образа жизни моего папы.
— Сколько у меня братьев и сестер?
— Три брата, — ответил Ронан, не глядя на меня.
— Они будут сегодня?
— Адриан и Дмитрий, возможно. Дима в тюрьме.
Когда я представляла себе, что у меня есть семья, мне никогда не приходило в голову, что это гангстеры. Наверное, мне следовало снизить свои ожидания при мысли о волшебном семейном Рождестве. Я сама себя сглазила.
Ронан обменялся с Альбертом Русскими словами. Я улавливала лишь мельчайшие обрывки разговора, но по их серьезному тону было ясно, что они обсуждают детали сделки. Это должно быть довольно просто, подумала я. Обменять меня на моего отца. Хотя чем больше они говорили, как будто готовились к худшему, тем холоднее становилась моя кровь.
Мы свернули с дороги и оказались на пустом участке земли, занятом парой изношенных силосных башен. Там стояли две черные машины, они припарковались на дальней стороне площади, их дворники двигалась взад и вперед. Сердце срикошетило в груди, когда грязь захлюпала под шинами.
Когда мы остановились, Ронан наконец повернулся ко мне. Он расстегнул пуговицы на моем пальто и сунул во внутренний карман пачку денег. Включив мой телефон, он протянул его мне. Я смотрела на него с безмятежным чувством, когда он обратно застегивал пуговицы на пальто, будто я была ребенком.
Он ничего не сказал, и боль, разрывающая грудь, пересилила страх перед чем-то еще. Прежде чем он успел открыть дверь, боль в сердце сорвалась с моих губ с отчаянным вздохом.
—
Слово прозвучало мягко, но в его значении послышалась пронзительная нотка. Это означало прощание навсегда.
Положив пальцы на дверную ручку, Ронан долго смотрел на меня. Я практически видела, как