– Эва, – ответила та на автомате.

Все еще находясь в шоке, она обхватила себя руками.

– Скажи, пожалуйста, Эвочка, что случилось в квартире у Артурика? – спросила Карина Авиковна.

– Там…

Эва честно хотела все рассказать, она даже открыла рот, но вместо связных слов из горла вырвался лишь горький всхлип.

Она сама не поняла, как разрыдалась. Громко, горько, прямо как в детстве.

– Ты моя хорошая, дорогая, – тут же потянулась к ней Карина Авиковна.

Она обняла Эву, принялась гладить по голове, по спине, как могла успокаивала.

А Эва все рыдала и рыдала, выпуская наружу все то нереальное напряжение, что сжимало ее внутренности за время, проведенное в квартире с Кулаковым и его подельником.

– Ну-ну, девочка, поплачь, станет легче, – ласково шептала ей Карина Авиковна. – Со слезами все горе выйдет разом.

И Эва плакала, громко всхлипывая. Обнимала маму Артура и сотрясалась всем телом от бурных рыданий.

– Мне было так страшно… – призналась она.

– Понимаю тебя, – продолжала жалеть ее мать Артура. – Но теперь все в порядке, ты в безопасности!

Эва не знала, сколько времени рыдала на плече у Карины Авиковны. Пять минут? Десять? А то и все полчаса. Перед глазами так и мелькали картинки того, как Кулаков приближался к ней, в ушах стояли его мерзкие слова.

Неожиданно дверь машины открылась, на переднее сиденье сел отец Артура. А Эва все никак не могла успокоиться.

– Там все в порядке, я кому надо позвонил, – отрапортовал он. – Как она?

– Спрашиваю, что и как, а она рыдает и не говорит… – сказала Карина Авиковна, продолжая гладить Эву по спине.

Тут Эва заставила себя прекратить всхлипывать. Отстранилась от матери Артура, отсела в уголок. Но предательские слезы никак не хотели останавливаться.

– Не мучай ее вопросами, на нее напали, – проговорил отец Артура со скорбным видом и обратился к Эве: – Как ты, девочка?

– Н-н-нормально… – протянула она предательски дрожащим голосом.