Слез. Пздц. Плакала из-за меня.

Затянувшись никотином, смотрю на ее брата. Тот психует, глядя себе под ноги, подошвой ботинка катает камушек по асфальту.

— У нас с Настей много чего х*евого было, — говорю я Лехе, — тебе знать не обязательно. Мы с ней со всем сами разберемся.

— Ага… разберемся… — бормочет со злостью, — быстро она тебя, козла, простила. Вон, смотрю, и Ромка папой называть стал… А ты заслужил?.. Лучше бы она Рокотова вместо тебя выбрала…

— Не выбрала, — перебиваю я, — Лех, я сильно сожалею, что…

— Ага, бл*дь, сожалеет он…

— Я сильно сожалею, — перебивая, давлю голосом, — что Насте столько пришлось пережить. Сильно, Леха! Мне хреново от того, что я не видел Ромаша совсем маленьким и не был с ней рядом, когда ей тяжело было, но… мы все наверстаем, ясно? Вместе с Настей.

— Еще одного бебика ей заделаешь? — хмыкает ее брат.

— Это мы без тебя решим, Алешка… Сестру я твою люблю. По-настоящему.

Молчит. Пялится в экран своего телефона, а потом вскидывает на меня взгляд.

— Крысу бросил свою?

— Карину? Мы расстались, да.

— Ладно, — разворачивается, чтобы уйти, но внезапно бросает через плечо, — не дай Бог обидишь — урою.

Уходит, а я завожу тачку и перегоняю ее под окна Настиной квартиры. Забираю с заднего сидения цветы и поднимаюсь к ней.

Слышу за дверью трель дверного звонка, Ромкин голос, Настины шаги.

— Привет, — вздыхает тихо, глядя на букет в моей руке, — это мне?

— Тебе, — отвечаю, вдруг отчего-то смущаясь, — нравятся?

— Нравятся, — прижимает его груди.

— Ула-а-а!!! Цеточки!!!

Шагаю через порог и ловлю Ромку налету. Реактивная торпеда — это явно в Настю.