…пять шагов, шесть, семь…

— Так и будешь вышагивать здесь в полном одиночестве?

Элли медленно повернулась и увидела Картера, стоявшего в дверном проеме лестничной клетки.

— Так и буду. Хотя меня просили не перетруждаться.

— А ты перетруждаешься? — спросил Картер, одаривая ее печальным взглядом.

— Возможно.

— Нисколько в этом не сомневался.

— Сам‑то как? — Она озабоченно посмотрела на бывшего бой френда. — Ну… после… всего.

Со дня смерти Джу она видела его лишь один раз, но слишком плохо тогда себя чувствовала и ей давали слишком много транквилизаторов и болеутоляющих. Помнила только, что он показался ей бледным и совершенно потерянным.

— Странно, что ты об этом спрашиваешь. Неужели в лазарете нет ни одного зеркала? — мрачно пошутил он.

— Нет, — ответила Элли. — Доктора ненавидят созерцать собственное отражение. Это сводит их с ума.

— А я думал, так бывает только у вампиров.

Она пожала плечами и поморщилась от боли.

— Никакой разницы.

С минуту помолчав, он сказал:

— Знаешь что? У меня есть сейчас свободное время, и я могу, если хочешь, походить по коридору вместе с тобой. Помимо всего прочего, мне нравится здешний интерьер: белая ванная комната, белая больничная койка, белые стены…

Он все время шутил, возможно, не очень удачно, пытаясь ободрить ее и вызвать у нее на губах улыбку, как делали все, кто приходил сюда с визитом. Но пребывающие в печали люди вряд ли способны доставить радость другим печальным людям.

— Между прочим, я познакомился с твоими родителями. — Взяв Элли за относительно здоровую правую руку, Картер в том же черепашьем темпе, что и она, пошел рядом с ней по коридору. — И они мне понравились.

— Ты уверен, что это были мои родители? — Передвигая ноги, Элли при каждом шаге стискивала зубы от боли. — Может быть, ты их с кем‑нибудь спутал?

На губах Картера на мгновение проступило слабое подобие улыбки.