– Во-первых, Марку нечего возиться с часами. Да, я признаю, что я… общалась с Луизой. Она всегда защищала моих детей, и я дала ей ясно понять, что она получила мое полное одобрение на весь период съемок. Если она слегка… переусердствовала, я не намерена ее останавливать. Возможно, когда ты станешь матерью, ты поймешь.

Она всхлипнула и снова промокнула глаза салфеткой.

– Почему Марк ничего мне не сказал, если он думает, что я виновата? – осторожно спросила я.

Ребекка ответила не сразу:

– Я не уверена. Я спросила его о том же. И он… – Она умолкла.

– Что он?

Она посмотрела на крошки и обрывки обертки на салфетке у себя на коленях и покачала головой.

– Я не смогу тебе помочь, Ребекка, если ты мне все не расскажешь.

Она судорожно вздохнула и посмотрела мне в глаза:

– Он… улыбнулся. Но не своей обычной приветливой улыбкой.

Я хотела спросить у нее, говорим ли мы об одном и том же Марке Лонго, но не стала ее прерывать.

– Он сказал мне, чтобы я не волновалась об этом, что у него все под контролем и для меня на первом месте должно быть вынашивание нашего ребенка. Что, согласись, довольно мило с его стороны, но ведь я не зря когда-то была журналисткой и, полагаю, всегда ею буду, поэтому я продолжила задавать вопросы.

Я прикусила губу, лишь бы не возразить ей, что комментарий Марка женоненавистнический, а вовсе не «милый», и потому промолчала, но моя нога предательски подергивалась от нетерпения.

Ребекка между тем продолжила:

– Поэтому я продолжила спрашивать. Он всегда ужасно гордится собой, когда ему удается что-то выяснить, поэтому я знала: заставить его рассказать мне будет несложно. Ему слишком сложно держать это в себе. Он такой умный человек, и я не могу винить его за то, что ему хочется поделиться частью своей гениальности, понимаешь?

Я подумала, что моя губа начнет кровоточить, если я буду и дальше кусать ее. Вместо этого я вымучила улыбку и кивнула, но моя нога продолжала нервно подергиваться.

– В любом случае он сказал, что нашел некое доказательство существования чего-то ценного. Такого, что, по его словам, избавит нас от долгов и обеспечит наше финансовое будущее. – Она посмотрела мне в глаза и сглотнула.

– Что еще он сказал, Ребекка? Что-нибудь, что я должна знать?

Было видно, что она колеблется, отчаянно разрываясь между своей верностью Марку и верностью семье. Но только один из нас изменял ей.

– Как будущая крестная мать Орешка и как член семьи? – Я не собиралась опускаться и разыгрывать эту карту, но Марк и его махинации всегда пробуждали во мне самое худшее.