— А ты ждала?

Не знаю, зачем мы об этом сейчас.

Она снова зажмуриваться и кричит.

А потом все затихает.

Я перевожу взгляд на медперсонал. Несколько человек в медицинской одежде сгрудились вокруг маленького синего комочка.

Я замираю. Я ведь так и не увидел того, как родился мой первый сын. А эта сцена меня завораживает, покоряет.

Слышу крик и только тогда понимаю, что так и должно быть, это нормально.

Ребенка уносит какая-то подошедшая женщина и я бросаюсь к ней.

— С ним все нормально? — спрашиваю по-русски.

Та высоко поднимает брови и вопросительно смотрит на меня.

— Нормально? — повторяю по-английски.

— Да, — раздраженно говорит та. — Позвольте осмотреть.

Нависаю над маленьким детским тельцем, чувствуя, что жутко раздражаю эту медсестру или врачиху — на ее должность мне честно говоря плевать.

Мурат обещал мне лучший медперсонал и только поэтому я не мешаю. Но попробовал бы мне кто-то помешать.

Я думаю они это сейчас по выражению лица моего читают, хотя половина его и скрыта под маской.

Ребенка взвешивают, измеряют и делают еще какие-то манипуляции. А я смотрю. Если кто-то попробует причинить ему вред — врежу и мне все равно, что доктора.

Он такой беззащитный, такой маленький.

Женщина кутает моего сына в пеленку и вдруг кладет мне на руки.

И я чувствую себя так как будто сердце на время перестало биться. Я просто боюсь дышать.

Смотрю этой докторше в глаза: ты ведь не знаешь, что я только из больницы сам. У меня руки дрожат. Она поддерживает меня, должно быть, списывая дрожание на стресс или неуверенность. Помогает получше перехватить маленький сопящий сверток.