Эврар кивнул.

– Это так. Но Гурмгайлону необходимо заручиться поддержкой Роберта в борьбе за власть с родственниками Алейна Великого. К тому же он очарован вами. И не далее как вчера он просил у Роберта соизволения на брак с вами.

Эмма смяла в руке вышитый край шали.

– Роберт, как ближайший родич, имеет над вами верховенство, Эмма, но вы должны попытаться отговорить его от этого шага. Гурмгайлон – ничтожество, и он недолго останется у власти в Бретани.

– Бог мой, да у меня нет ни малейшего желания становиться женой этого борова, провонявшего луком и селедкой.

Эврар спрятал улыбку в усы. У этой дикарки еще не было почтения перед властью и родовитостью. А он-то опасался, что она запрыгает, узнав, что может стать супругой правителя такой земли, как Бретань.

– Я вас предупредил, госпожа. И учтите, на свете есть люди куда более достойные руки дочери короля Эда, чем глуповатый бретонец. Тот же герцог Лотарингский Ренье, который как раз сейчас подыскивает себе супругу. Попробуйте упомянуть о нем, если Роберт будет настаивать на союзе с Гурмгайлоном. Однако я буду искренне вам признателен, если вы не станете говорить с дядюшкой о нашей встрече.

Эврар хотел уже удалиться, но Эмма окликнула его.

– Меченый! Позволь-ка узнать – тебе-то какое дело до моего брака? И кто такой этот герцог Ренье, о коем ты толкуешь?

Эврар нетерпеливо зазвенел амулетами на наборном поясе.

– Я служил у герцога Лотарингского Ренье до того, как вернулся во Франкию. И поверьте – он куда более достоин обладать супругой вашего рода, чем этот бретонец. Я слишком почитаю вас, принцесса, чтобы желать вам несчастья.

– Позволь мне самой позаботиться о моей судьбе, мелит. Однако погоди. Ты ведь являешься начальником стражи, охраняющей язычника Ролло. Мне известно, что к нему приказано никого не допускать. Но я надеюсь, что ты сделаешь для меня исключение.

– Полагаю, вам лучше испросить на это соизволения вашего дядюшки, – хмуро пробормотал Эврар. – Он не откажет племяннице в такой пустяковой просьбе.

Эмма не могла признаться Эврару, что обращалась к Роберту, но тот отказал, причем столь пренебрежительно и раздраженно, что она больше не смела и заикнуться об этом. Не могла она признаться и в том, что ей крайне необходимо увидеть Ролло, поскольку она не находит места без своего норманна. Как, когда, каким колдовством она оказалась в такой зависимости от Ролло, что не могла и помыслить существования без него? О нем была ее первая мысль, едва она проснулась на своем роскошном ложе в отведенных ей во дворце покоях; о нем она беспрестанно расспрашивала слуг и охранников. По вечерам, когда герцог Роберт приглашал Эмму к себе и расспрашивал о прежней жизни, она помимо воли сводила разговор к Ролло. Именно его недоставало ей в ее новом положении, несмотря на всю новизну впечатлений. Эмма бранила себя за это, но ничего не могла поделать с собой. Ей не хватало его насмешек, его силы, его надежного спокойствия. Да, она стала его пленницей, но она была и под его покровительством. Даже сейчас, когда, казалось, она достигла всего, к чему стремилась, Эмма не чувствовала себя в такой безопасности, как тогда, когда рядом с нею шел этот рослый норманн. Варвар словно похитил ее душу.