– Да-да. Я очень ценю то, что ты для меня делаешь, Эврар.

У Эммы гулко стучало сердце. Следуя за мелитом, она могла получше разглядеть дворец. Когда-то это было обширное поместье какого-то римского аристократа. До сих пор сохранились несколько башен из красного римского кирпича и портик с колоннами, но большинство построек было из дерева, оштукатуренные и выбеленные, с соломенными кровлями и резными деревянными башенками. Над покатой крышей стоявших поодаль кухонь вился дымок, доносились запахи стряпни.

Эврар обогнул груду развалин еще одной башни и указал девушке темный проход, ведущий в подземелье. Ступени были скользкими от плесени, горели факелы, пузырясь, капала смола. Здесь было промозгло и сыро, узкий переход напомнил Эмме коридоры пещер, где они бродили с Ролло и где так неожиданно ее охватила истома в его объятиях… Она тряхнула головой, прогоняя это ненужное видение. То была лишь минутная слабость, в которой она винила себя.

Они миновали несколько пролетов, зарешеченных или запертых дверями, сколоченными из тяжелых брусьев.

– Святые угодники, да вы бережете его, как чудовище из преисподней!

– Он и есть чудовище. Разве Эмма из Гилария-в-лесу забыла, на что он способен?

Да, она все помнила, и это дало ей силы не броситься к Ролло, когда они под защитой трех вооруженных до зубов стражников оказались в глубокой яме, сырой и холодной, где земляные осыпи скрывали каменную кладку первоначальных стен. Под ногами зачавкала вязкая глина, и Эврар удержал Эмму на последней ступеньке, дабы она не увязла в жидкой грязи подземелья. Он поднял факел повыше, в его дымном свете Эмма с замиранием сердца увидела Ролло.

Он сидел в знакомой позе, облокотясь о стену и небрежно уронив скованные руки между согнутых колен. Викинг был перепачкан глиной, его длинные волосы сосульками свисали на глаза. Лицо было темным, он щурился от света, но у Эммы дрогнуло сердце, когда она поймала знакомый серо-стальной взгляд. Ролло был унижен, но ни в его небрежной позе, ни в глазах, ни в повороте головы не было затравленности. Скорее пренебрежение и достоинство.

Душа Эммы непроизвольно рванулась к нему. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы остаться стоять с выражением брезгливого любопытства.

Ролло скривил рот в усмешке.

– Принцесса франков! Ты прекрасно выглядишь, Эмма. Надеюсь, теперь твоя душа довольна и ты счастлива, созерцая меня здесь.

У девушки задрожали губы. Но, когда она заговорила, голос ее звучал твердо:

– Да, Ролло. Многое изменилось, и теперь ты пленник, а власть над тобой – у меня.

– Власть? Что ж, возможно. Хотя она и прежде принадлежала тебе. Однако ты не понимала этого.