Бьерн замолчал. Он знал по опыту, что Ролло нет смысла убеждать. Окончательное решение он всегда принимает сам. И все же сдерживаться у него не было сил.

– Не дело властителю стали так долго ломать голову из-за калины злата с рыжей гривой. Сделай, что задумал. Полно изводить себя!

Он не ожидал, что Ролло ответит, но тот внезапно заговорил:

– Я слишком хорошо ее знаю. Она прелестна, как песни дочерей Ран, влекущие нас к погибели, но столь же и коварна. Нельзя знать, что ей придет в голову завтра, а в трудную минуту она способна на измену.

Бьерн задумчиво подергал косицу у виска:

– Надо же! Клянусь Тором, мне она казалась славной. Хотя, где ты встречал женщину без хитрости? Это все равно что драккар без паруса.

Он вдруг подмигнул:

– А может, ты и в самом деле не можешь простить рыжей свою распухшую голову?

Взгляд Ролло холодно сверкнул.

– Есть вещи, о которых лучше бы тебе не упоминать, слагатель саг.

– Хорошо, я ухожу, – миролюбиво кивнул Бьерн. Он уже взялся за дверное кольцо, когда бес потянул его за язык: – Она хоть успела сообщить тебе, что носит под передником твоего сына?

Какое-то время Ролло глядел на него, потом резко встал и стремительно шагнул в темноту, едва не налетев на стену, и сейчас же вернулся.

– Это невозможно! Она ничего не сказала!

– Да ну? – Бьерн ухмыльнулся. – Или между вами не было ничего такого, от чего рождаются дети?

Ролло слепо смотрел на огонь.

– Великий Один!

– Это так, – легко согласился Бьерн. – Великий бог битв и мужской мудрости. Да ниспошлет отец богов немного ее в твою долговолосую вершину плеч[41]!

Он нисколько теперь не жалел, что раскрыл тайну Эммы. Прищелкивая пальцами и посмеиваясь, он шел вдоль построек, пока выбежавшая из-за угла Ингрид едва не столкнулась с ним.

– Муж мой, с конем конунга также что-то не в порядке!

– Как? Я ведь говорил этим негодным вшивцам, чтобы они не задерживались на пастбище в такую погоду!