– Да. Знаю.
– Не могли бы вы позвать Светлану?
– Не мог бы. Ее нет дома.
– А, так она в институте! – догадался Кашечкин. – У них уже занятия начались! Тогда я поеду, встречу ее.
– Не надо никуда ездить. – Голос Акиньшина стал каким-то вялым и бесцветным.
– Почему? – удивился Кашечкин. – Что случилось?
– Ничего. Просто вам лучше не встречаться.
– Я ничего не понимаю. Пожалуйста, объяснитесь.
– Никаких объяснений не будет. Это решено.
– Нет, ничего не решено, – прервал его Кашечкин. – Должен вам напомнить, что именно из-за любви к вашей дочери я оказался совсем не на курорте. Так что теперь все, что касается ее, касается и меня. Я имею право требовать объяснений.
– Единственное, что я могу вам сказать – это рекомендовать не встречаться со Светланой. – Без объяснений.
– Знаете что… – Кашечкин немного помедлил. – Не нужно мне ничего объяснять. Мы со Светланой вполне самостоятельные люди и сможем все решить сами. И, скорее всего, так будет лучше. Так что прощайте.
– Постойте!
Но Кашечкин уже повесил трубку. В душе его роились самые нехорошие подозрения. Самой страшной была мысль, что Светлана уже успела выйти замуж, а ее отцу неудобно говорить о таком прискорбном факте.
Немного поразмыслив о возможном женском коварстве, Кашечкин надел китель и фуражку и посмотрел на себя в зеркало. Сам себе в зеркале Кашечкин понравился. Он отдал самому себе честь, открыл дверь и вышел.
В это субботнее утро Москва казалась необыкновенно красивой. Кашечкин с удовольствием шел к университету и надеялся, что сумеет встретить Светлану. С толпой студентов он прошел в хорошо знакомую калитку, посмотрел на памятник Ломоносову и принялся ждать.
– Салют, лейтенант! – кто-то хлопнул его по плечу. Кашечкин обернулся. Там никого не было. И только, посмотрев в другую строну, он увидел довольную физиономию Паши. Без бороды. И вообще, Паша стал выглядеть скромнее и приличнее.
– Ха! Старая студенческая шутка! – Паша оскалился в улыбке. Бритая физиономия казалась круглой, как блин.
– Здравствуйте! – Кашечкин протянул ему руку.
– Здорово!