– Безымянной девочки?

– Дело в том, что эта девочка была мертворожденной.

– Нам не стоило праздновать мой день рождения, – подняла руки вверх я. – Мы могли перенести наше собрание на любую другую дату. Это даже не неловко, это хуже…

– Пейтон, успокойся, мы ведь третий год друг друга знаем и третий раз празднуем твой день рождения вместе. Говорю же, этот случай с сестрой Астрид был давно, у Астрид уже даже не болит, так что успокойся.

– Как же не болит? Это ведь её сестра!

– Пейтон, это вовсе не история о том, как две девочки, любящие друг друга и растущие рядом душа в душу, однажды расстались раз и навсегда. Астрид было семь, когда её сестра умерла ещё в роддоме. Это история потери того, кого не знал, понимаешь? Это не так болезненно, как потерять того, кого знал хотя бы несколько дней. Астрид её даже не видела… Вот если бы Астрид потеряла Тессу, вот это была бы настоящая боль, понимаешь?

– Понимаю, – сдвинула брови я. – И всё же нужно перенести мой день рождения на другой день.

– И как же ты это сделаешь? – за моей спиной раздался громкий голос второй моей подруги, отчего мы с Рене, буквально подпрыгнув на своих местах, одновременно обернулись и в следующую секунду впились взглядами в Астрид. – Заново родишься что ли? – я не нашлась, что ответить, и тогда она буквально пронзила сидящую рядом со мной Рене заточенным до разящей остроты взглядом. – Я ведь просила тебя не рассказывать ей о моей отсутствующей сестре.

– И ты молчала два года, и решила промолчать и на третий год? – чтобы прикрыть Рене, дерзнула пойти в наступление я.

– Я бы промолчала и на сотый год, – непоколебимо, с почти неуловимой ухмылкой, заключила Астрид. – В конце концов, люди умирают и рождаются каждый день. Иногда дни рождения совпадают с чьими-то днями ухода в мир лучший. Я нормально к этому отношусь, а потому не вижу причины, по которой я не могу в этот день отпраздновать день рождения моей лучшей подруги.

– Лучшей? – вздёрнула брови я, наблюдая за тем, как довольная своими доводами Астрид усаживается напротив меня.

– Разве ты сама не считаешь меня своей лучшей подругой? – игриво подмигнула мне Астрид, принимая из рук официанта три пинты пива и расставляя их перед нами.

– Вообще-то, у меня выбор невелик. Из подруг у меня только ты, да Рене.

– Уже много! – воскликнула Рене. – У тебя целых две подруги – у некоторых нет и одной!

И всё же я не ответила на поставленный ребром вопрос и, уверена, Астрид это заметила. Но я не переживала на этот счёт. Потому что я знала, что Астрид уже давно поняла, что взломать мою душу сложно (такой уж я человек), однако она (я отчётливо видела это) готова была продолжать ждать ещё год и даже дольше, чтобы взломать сейф, представляющий собой мой внутренний мир… Я же никак не могу понять её упорство в этом вопросе. Почему я ей так отчётливо сильно понравилась? Почему из двух своих подруг я почти готова признать именно её лучшей? Потому ли, что наши души откликаются друг на друга подозрительно одинаковой вибрацией, или по какой-то иной неведомой мне причине, но меня знание нашей незримой связи отчего-то всегда подбадривало.