Я ничего не ответила. А ему хотелось, чтобы я говорила. Мне казалось, что в эту секунду он жаждал этого настолько сильно, что готов был выдёргивать из меня слова расколёнными щипцами, окончательно откажись я выдавать их ему добровольно. Что он, собственно, и начал делать:
– Ты будешь отрицать тот факт, что у тебя родился ребёнок ровно спустя девять месяцев после нашей последней встречи?
– Даты ни о чём не говорят, – начав по одной, резкими движениями посылать одноразовые тарелки и стаканы в мусорное ведро, сквозь зубы процедила я. – Он родился недоношенным, семимесячным…
– Хочешь сказать, что зачатие произошло спустя два месяца после нашего разрыва? Мальчик – одно лицо со мной. И ты это видишь точно так же хорошо, как это вижу я или как это увидит любой не знающий нашей с тобой истории посторонний человек, стоит мне только встать с этим ребёнком рядом.
– НЕТ У НАС С ТОБОЙ НИКАКОЙ ИСТОРИИ, ЯСНО ТЕБЕ?! – со всей силы захлопнув дверцу под раковиной, так, что она оглушила нас обоих громоподобным треском, сжав повисшие у бёдер трясущиеся ладони в кулаки, изо всех сил своих дрожащих лёгких выпалила я. Не ожидая от себя крика подобной силы, не случавшегося со мной ни разу в моей жизни, которая, как я теперь отчётливо видела, последние шесть лет представляла собой череду непростительных ошибок, я, услышав собственный крик, не смогла поверить в то, что так громко и так сильно могу кричать я. Позже, анализируя эту ситуацию, я осознáю, что у меня впервые в жизни случился самый настоящий нервный срыв. – Ты заявляешься к
– Тесса, ты не понимаешь, нам нужно спокойно поговорить…
– Не смей называть меня Тессой!!! – продолжая колотить его кулаками, я продолжала уверенно оттеснять его к выходу, как вдруг схватила лежащую на кресле диванную подушку и начала бить ей его. Прежде я никогда в жизни не практиковала рукоприкладство – от этого позже я пришла в ещё больший шок, но конкретно в этот момент вошла в ещё больший эмоциональный диссонанс. Крайтон же, вместо того, чтобы ответить мне ударом на удар, начал прикрываться руками и продолжил отступать назад, пока я, нанося всё более сильные удары, продолжала срывать свой голос, окончательно перестав отдавать отчёт своим действиям и словам. – Ты не имеешь на него никакого права!!! Ты не видел, как рос мой живот!!! Ты не держал меня за руку, когда я умирала от родовых болей!!! Ты не взял его на руки, когда он вышел из меня!!! Ты спокойно спал, пока я проводила бессонные ночи над его колыбелью!!! Ты не увидел его первый прорезавшийся зуб!!! Ты не увидел его первый выпавший зуб!!! И его первые шаги ты тоже не видел!!! Ты не воспитывал его!!! Ты не лечил его!!! Ты не знал, что он вообще существует!!! – с этой последней фразой я буквально вытолкала продолжающего прикрываться скрещенными предплечьями Крайтона за пределы входной двери, после чего, за секунду до того, как захлопнуть дверь впритык к его носу, выпалила последние громкие, жгучие, искорёженные болью неописуемой силы слова. – Не знаю, что ты себе напридумывал, но ТЫ ЕМУ НЕ ОТЕЦ!!!