Этой ночью мы с Терезой впервые отчётливо осознали, что эта боль от выброшенных на ветер шести лет совместного счастья навсегда останется с нами. Этой ночью мы начали свой путь к смирению – к принятию этого страшного факта.

В итоге Тесса смогла заснуть только в четыре часа ночи, когда мы, казалось, полностью, до самого дна своих мыслей выговорились, после чего лишь держались за руки, словно спасшиеся утопающие. Пока она спала, я боролся с самим собой: я жаждал забыть весь этот кошмар, но уговаривал себя помнить каждую его секунду, помнить каждое его последствие, чтобы ценить то, что у меня осталось после пережитого. У меня же осталось очень много: Тереза с моим сыном. Целый мир в награду за искорёженные ложью тридцать два года жизни. Я даже не сомневался в том, что отныне мы будем очень счастливы. Потому как после великой боли всегда наступает великое облегчение. Очень сильно похоже на роды… Мы будто заново родились. Я чувствовал нас именно новорождёнными, новоприбывшими… Новыми.

***

Я предупредил Тессу о том, что из больницы она уедет со мной, она же предупредила об этом своих родственников, так что борьбу с прессой пришлось переживать только нам двоим. Тесса, как и хотела, поблагодарила на камеру следователя Пейтон Пайк и её команду за своё спасение, после чего журналисты чуть не разорвали её на пути к автомобилю. Я хотел увезти её к себе, но она этого не желала, мотивируя свой отказ тем, что в доме, в которой жила и умерла та женщина, ей будет некомфортно. Я пытался ей объяснить, что это мой дом, и я в нём хозяин, но Тереза была непреклонна, так что я скоро понял, что если со временем мы всё же захотим часто бывать в Роаре, в таком случае мне придётся отстроить здесь новый дом вместо этого. Так как Тесса не хотела возвращаться и в свой пустующий дом тоже, я довёз её до дома её брата Грира, у которого, впрочем, тоже топталось несколько пар журналистов с увесистой аппаратурой на руках. Мы решили вместе сообщить Береку о том, кем я ему являюсь, и точно не в присутствии родственников Терезы, а потому договорились, что за день я решу вопрос с местом, в котором мы сможем уединиться, не опасаясь заглядывающих в окна репортёров, и вечером я заеду за ней и Береком. В итоге решение вопроса нахождения приемлемой локации стало для меня самым лёгким из всех бывших у меня за прошедшие недели моей жизни перипетий в этом городе. Роар был известен среди туристов своей природой. Особенно популярным и дорогим способом слияния с природой здесь считалось снятие домика в “лесном отеле”. Сеть таких домиков была разбросана по лесу вдали от города, всего домов было около двух десятков и все располагались в отдалении друг от друга, так что лучшего места для уединения в округе было не найти. А так как в связи со всё ещё открытым делом Больничного Стрелка и находящимся в самом разгаре розыском Ричарда Маккормака покидать пределы города нам было запрещено, я предупредил следователя Пайк о том, где именно мы будем скрываться от всего мира, если вдруг понадобимся ей.