Я словно невзначай огладила свою грудь, пробежала пальцами по животу и сложила руки на коленях, как пай-девочка. Хотя если честно, мне куда больше хотелось закончить движение между ног, где по-прежнему было так мокро, словно я не кончила только что. Адреналин, мать его!
– Игрушка, значит, – муж приблизился еще на пару шагов, глядя на меня все тем же тяжелым взглядом; под этим взглядом я плавилась, и последние мысли куда-то девались.
– Игрушка из «Зажигалки», – повторила я, глядя на мужа снизу вверх и отмечая выразительный бугор на его штанах; кажется, у меня есть шанс на прощение! – Я люблю тебя, мой лорд.
Между прочим, чистая правда. Ничего не могу с собой поделать, люблю эту чертову акулу капитализма. Особенно когда он отвлекается от капитализма и вспоминает, что у него вообще-то жена есть. Молодая. С потребностями.
– Неверная похотливая сучка. Не вижу ничего, что помешает мне выкинуть тебя на улицу.
Прозвучало это так, что я снова внутренне сжалась, несмотря на очевидный шанс. Только бы нащупать его, этот шанс!.. Черт, как-то двусмысленно подумалось… Или недвусмысленно – вот он, мой шанс во всей восьмидюймовой красе, так и просится, чтобы его поцеловали.
– Прости меня, мой лорд, – я опустила голову. – Прошу тебя.
Я постаралась изобразить максимальное раскаяние и покорность, но мне, кажется, не очень-то поверили. Потому что взяли за волосы, заставляя глянуть себе в глаза, и с нехорошей такой ухмылкой велели:
– Проси лучше, putta.
От его голоса меня бросило в жар, что-то внутри затрепетало в предвкушении. Чертов викинг!
– Пожалуйста, мой лорд, – самым низким и сексуальным голосом из своего небедного репертуара попросила я и, приоткрыв рот, потянулась к своему шансу.
Не могу сказать, что не искренне потянулась. Все это внезапно оказалось очень горячо. Так горячо, что я готова была просить прощения в любой позе, главное, прямо сейчас, и лучше не один раз.
Но меня обломали. Вместо того чтобы податься ко мне и позволить извиниться – мои волосы сжали сильнее, так что стало реально больно, и нагнули, сначала мягко, а потом резко – почти швырнули на чертов диван лицом.
3
3Черт, что он творит? Я не хочу так, это… это унизительно! И совсем не горячо!
Наверное, если бы он сейчас отпустил мои волосы, я бы вывернулась и удрала, и плевать – вышвырнет или нет, плевать!..
Но он меня не отпустил. Удержал – лицом в диван, сукин он сын! – и провел пальцами вдоль моей спины, легко и почти нежно. А потом глубоким, тягучим как мед голосом велел:
– Извинись, как подобает, putta.
О, черт… как он это делает? Куда делся весь мой протест? Меня обдало обжигающей волной стыда и возбуждения, захотелось… не знаю, чего. То есть знаю, кажется… черт, черт… я что, позволю ему?..