— Не получится. Я уже во всем и всех разочаровался, так что дно тебе не пробить. Пожалуйста, Марина. Я сниму квартирку в Долине, буду вас навещать… Мне как бы полгода надо прожить в Штатах, чтобы гринку восстановили без вопросов.

— Нас? Нет уж, это твои дети. И как же твой бизнес?

— Ну, он работает и без меня… Может, сумею что-то в Штатах замутить.

— Не получится. Эта ниша занята израильтянами и украинцами — тебя не пустят. И вообще — не солидно как-то торговать китайской гречкой… О, я персов ещё забыла. Это вообще страшные люди, — рассмеялась я тихо и перешла на заговорщический шепот. — Они в школе читали Достоевского и Толстого. Не в оригинале, к счастью, а то вообще не знаю, что бы с ними делала. Твой сын, кстати, был тайно влюблен в иранскую девочку по имени Ава. Любовь, правда, закончилась, когда в третьем классе он вдруг стал ей по плечо. Так вот ее мама очень сокрушалась, что здесь в школах мало читают. Конечно, говорила она, в пятнадцать понять, о чем вообще “Преступление и наказание” невозможно, зато мы знает, что есть такие писатели, как Достоевский и Толстой, и можем их прочитать в сознательном возрасте, а наши дети не будут ничего этого читать, потому что к литературе могут приобщить только в школе через кнут… А я предпочитаю, знаешь ли, пряник. Видела в своей жизни много подлецов, читавших в школе Толстого и войну, и мир… Знаешь, Андрей, твое место здесь, мое — там, вот и весь ответ. Ну зачем тебе восстанавливать гринку? Тебе Америка не нужна. Не нужна, — повторила я по слогам. — Настолько не нужна, что вместе с ней оказались ненужными жена и сын.

— Ты постоянно это проговариваешь, чтобы, упаси боже, не начать в этом сомневаться? — проговорил Лебедев пафосно.

— Я не сомневаюсь. Я факты под сомнения не ставлю. Я не гуманитарий. А ты торгаш, так подсчитай, сколько финансов тебе понадобится на жизнь в Штатах. Может, не стоит оно того?

— Оно, может, и не стоит, а вот она, — ткнул он пальцем в меня. — Более чем. Я ведь сам могу детям турвизу сделать.

— Ну можешь и что?

— Ничего, Марина. Просто я могу так же жить с ними в Штатах, если ты считаешь, что там детям лучше.

— Там всем лучше. И не в Штатах, а в Калифорнии. Я не американка, я — калифорнийка, это две больше разницы. Мы, кажется, уже можем спорить с нью-йоркерами, чьи эмигранты круче. Короче, я научилась уважать чужую культуру и чужие границы, получила прекрасную прививку от национализма, и то, что ты называешь эгоизмом, всего лишь требование уважения ко мне как к личности со своими собственными желаниями. Тут не я эгоистка, посмотри в зеркало и увидишь настоящего эгоиста. Хочешь жить в Америке — живи. Кто я такая, чтобы что-то тебе запретить, но не смей шантажировать меня желанием жить рядом. Мне ничего не помешает даже в одной квартире с тобой не встречаться. Питерское коммунальное наследие, знаешь ли.