Я реагировала на каждый шорох, звуки проезжающих машин, пялилась в свой телефон. Вдруг он позвонит или напишет? Потом одергивала себя.

У нас даже нет номеров друг друга. Но ведь он мог узнать каким-то образом, не так ли?

Я четко осознавала, что веду себя очень глупо и наивно, но что я могла с собой поделать?

Я была расстроена, сбита с толку. И мне нужно было, чтобы кто-то меня отвлек. Разговор с Оливером создал еще больше вопросов в моей голове, чем было до него.

Оливер, по сути, сказал, что считает меня своим ребенком. Как такое возможно? И почему эта мысль шоколадом обливала мое сердце. Да, Оливер всегда относился ко мне по-особенному тепло и заботливо. Но я думала, что он делает это ради мамы.

И что это за новость, что отец посылал маме видеозаписи, о которых я ни сном, ни духом? Но главное, почему он молчал об этом? Разве то, что она и Оливер смотрели их, не значило бы, что мама не бросила меня? Почему папа так поступал со мной? Для чего разжигал во мне чувство ненужности? Разве он не видел, как я страдала от этого?

Я не люблю секреты, недосказанности. Я чувствую себя спокойно и уверенно только в том случае, если знаю все, что, так или иначе, касается меня. Пусть правда и причиняет боль, лучше уж так, чем страдать в неведении.

Утро выдалось пасмурным. Обычно я расстраивалась, что не видно солнышка. Но сегодня я и сама выглядела, как темная тучка. Я не стала мыть голову, собрала свои пакли в пучок на макушке, напялила на себя джинсы с огромными дырками, старую растянутую футболку и удобные кроссовки.

– Выглядишь как социальная реклама, – Оливер не мог не отметить мой наряд. – Меня даже могут привлечь к ответственности за жестокое обращение с падчерицей.

– Оливер! – возмутилась мама.

– Очень смешно, – я нахмурилась, садясь рядом с Оливером. – Я не буду есть, только кофе.

– Детка, завтрак очень важен. Откуда же у тебя возьмутся силы на тренировку, если в желудке будет пусто?

– Танцевать я тоже не хочу сегодня. – Я опустила плечи. – Можно я вообще останусь сегодня дома, а?

– Яна, что случилось? Ты заболела? Выглядишь какой-то бледной. – Мама приложила ладонь к моему лбу. – Температуры вроде бы нет.

Оливер внимательно следит за нами, попивая свой кофе.

– Неполадки на личном фронте? – интересуется он, поднимая и опуская брови.

– Что? – встрепенулась мама. – Ты с кем-то встречаешься? С кем? Как давно?

– Нет, мама, – я закатила глаза, – я ни с кем не встречаюсь. Когда бы мне этим заниматься? Я только и делаю, что тренируюсь.

– Это-то меня и растаивает, милая. – Я уставилась на неё. Это точно говорит моя мама? Разве она не должна уверять, что сейчас главное – это карьера танцовщицы? – В твоей жизни должно быть что-то, помимо спорта. Я не говорю, что ты не должна прикладывать максимум усилий, но будет лучше, если в твоем мире будет что-то, помимо него.