– Но ведь твой отец все-таки решился.
– Не слишком ли поздно? Мы ведь уже выросли. Если бы не ты, – Маркус обхватывает мою талию, чтобы усадить к себе на колени, – я бы продолжал так думать. Ты своим поведением, отношением к Жаки, к Оливеру показала, что не все так просто и ясно.
– И что же я такого делала? – Я опускаю руки ему на шею.
Марк с каждым днем все больше открывался мне. Там внутри столько всего накопилось. Я даже и представить себе не могла, что его могут тревожить подобные вещи. Я ведь всегда считала его холодным, безэмоциональным, хотя и очень любила.
– То, как ты защищала их, не думая о себе, сперва возмутило меня, даже взбесило. Я думал:
– Фу-у-у-у, – протянула я, представив это.
– Но ты добила меня, – продолжал Марк, – когда уехала, прихватив Жаки и Ника с собой. И вот о том промежутке, пока ты не вернулась, я мало что помню. Как в бреду был. Я не вылезал из «Подземелья».
– Пил и трахался? Как не стыдно? – Я принялась выбираться из его плена.
– Стой, – Маркус сильнее сжимает свои руки, – я все время думал только о тебе.
– Ага, конечно, чеши мне тут!
Маркус опрокидывает меня на спину, сам нависает надо мной.
– Ты даже не представляешь, как мучила меня, – его губы касаются моих. Щекотно. Но до одури приятно. – Не лгут люди, когда хвалят русскую красоту. Я попал в твои сети, когда впервые увидел. Только понял это спустя несколько месяцев.
– Но ведь ты сделал мне это ужасное предложение!
– А что я должен был сделать? То, что я вообще предложил тебе регулярный секс – это уже было несвойственно для меня.
– Обрадовал, блин. Вот где твоя романтика.
Маркус целует меня – безотказный способ утихомирить.
В такие моменты весь мой гнев обращался в страсть. Я сама потянула его на себя. Маркус смахнул лямки моего топа, зарычал, увидев лифчик:
– Ненавижу эту штуку!
– Ничего, переживешь.