– О да, названием, которое Сэм немедленно забраковал, – Саймон насупился и пригрозил Сэму пальцем.

– Не так уж и немедленно, – осадил его Сэм, облаченный в обшитый позолотой пурпурный костюм и шапочку. Организатор вечеринки отлавливал у входа всех неподобающе одетых гостей и подводил их к стойке с костюмами. – Как вы считаете, почему Маркс заинтересовался игрой под кодовым названием «Любовь доппельгангеров»?

– Без понятия, – пьяно икнул Саймон. – На его месте я бы и цента на эту игру не поставил.

– Но Маркс ведь не прогадал, верно? Господи, да это же наша самая успешная игровая серия. Что он сказал вам? Что в вас увидел? Если б я только знал…

Саймон задумался.

– Маркс сказал, – медленно начал он, – что наши материалы его заинтриговали. А затем… Затем, как сейчас помню, он произнес: «А теперь обрисуйте мне ваше видение этой игры».

Следующие несколько часов Сэм общался с пришедшими на праздник людьми, словно общение являлось его основной рабочей обязанностью (чем, собственно, оно и являлось). К полуночи он валился с ног от усталости и мечтал спрятаться ото всех и отдохнуть. Однако нечего было и думать, чтобы укрыться в своем кабинете или кабинете Маркса: для этого пришлось бы снова пройти сквозь плотный строй журналистов, игроманов, коллег и знакомых из других игровых компаний, поэтому Сэм выбрал находившийся в отдалении от суеты и веселья кабинет Сэди. Но его опередили. И в кабинете Сэди за ее столом сидел Ант.

– Что тут забыл король бала?

– Король устал, – мрачно ответил Ант. – А Саймон, когда нанюхается кокаина, просто несносен.

И Ант смущенно объяснил, что частенько скрывается в кабинете Сэди, когда Саймон, его сосед по просторному кабинету на втором этаже, выводит его из себя. Сэм понимающе кивнул: впрочем, сам он не наведывался в кабинет Сэди со дня перестрелки.

Ант рассеянно пролистал лежавшую на столе папку с эскизами.

– Вы над этим сейчас с Сэди работаете? – спросил он, указывая на папку.

– Нет, – отозвался Сэм. – Впервые вижу эти работы.

– По-моему, довольно оригинально.

Сэм подтащил стул и вместе с Антом принялся рассматривать выполненные карандашом и акварелью рисунки – эскизы и раскадровки постапокалиптического плато американского юго-запада.

Внимание Сэма привлекла первая страница: полевые цветы пробивались сквозь высеченные на раскрошившихся камнях буквы, которые складывались в слова «Дни бесконечности».

Название показалось ему знакомым, но он не мог припомнить, где его слышал.