А потом он выходит за дверь, вероятно, чтобы забрать мою бабушку и уехать. Она была с мамой на каждом шагу, ухаживала за мной и заботилась о том, чтобы мне было комфортно.

Это значит, что она уделяет меньше внимания дедушке.

Он никогда не любил делить время бабушки с кем-либо, включая своих внуков. Кроме Глин. У нее всегда был пропуск в дедушкин особняк.

А теперь, видимо, и у меня, раз он пригласил меня к себе.

Я смотрю на дождь, рассеянно поглаживая Тигра по голове, когда входит мама с тарелкой, полной всевозможной еды.

На ней красивое белое платье, которое делает ее моложе. Темные круги и налитые кровью глаза в конце концов исчезли, когда меня выписали и она посвятила свою жизнь тому, чтобы стать моим личным поваром. Она очень плохо готовит, я имею в виду на самом деле плохо, но папа, Илай и я решили не говорить ей об этом.

Вот как мне удавалось есть все ужасные блюда Анники, когда все остальные избегали их как чумы.

Моя рана зудит от этих воспоминаний, покалывает и жжет, и мне требуются все силы, чтобы не разорвать швы.

Словно почувствовав мою беду, Тигр спрыгивает с моих колен и выбирает другой диван в качестве своего следующего спального места.

Мама ставит поднос на маленький столик передо мной и смотрит на дверь.

— Что случилось? Почему Агнус выглядел безумным, а папа, кажется, был рад этому? И связано ли это с самодовольным выражением лица Джонатана?

— Определенно. Но ты не захочешь об этом знать.

— Наверное, ты прав.

Она гладит мои волосы, убирая их с лица.

— Тебе нужна стрижка. Или нет. Мне нравится новый образ, вообще-то. Что скажешь?

— У меня нет предпочтений.

— Конечно, есть.

— Нет, мама.

— Хорошо, — медленно говорит она. — Ты хочешь вернуться на остров?

Я смотрю на крошечные капли дождя, которые осыпают высокие окна.