Меня так смешил Джонатан Коул маменькин-сынок. Маменькин-сынок маньяк-клептоман. Просто чудо! Не могла выбрать кого-то попроще, чтобы влюбиться по уши.

– Я… У нас был разговор после того, как ты выбежала тогда из квартиры и бросила мне, что ненавидишь. Я так разозлился, на самом деле, – он взглянул на меня, и я почувствовала то, что он мог почувствовать тогда. Ведь тогда так много всего произошло: ангелочки, танцы в баре, поцелуй, его злость, ревность, обида. – Мама никак не могла понять причин моей злости. Она уговаривала меня побежать за тобой. А я просто сгорал от ревности и от непонимания себя. Я совсем не понимал того, что хочу и что мне нужно. Я был таким придурком.

Мне, казалось, я так давно хотела услышать эти объяснения, что сейчас мне на самом деле было не важно, что и как получилось. Было важно только то, что он здесь со мной, что он держит меня за руку и говорит, и я знаю, что любит. Но он продолжал. Он хотел, чтобы между нами не было недосказанности и, чтобы мы говорили то, что чувствуем.

– Я отказывался бежать, злился на себя, злился на них, на тебя, на Тома. Я знал, что, если хоть кто-то из нас побежит за тобой, ты ни за что не вернешься.

– Вообще-то, из тебя плохой психолог, – пригубив вино, возразила я.

– Что ты имеешь в виду? – не понимал он, морща лоб, облизывая губы и ожидая ответа.

Я прочистила горло.

– Знаешь, – я посмотрела на него и, усмехнувшись самой себе, продолжила: – Я сидела там на ступеньке у соседней двери минут десять и все ждала, что за мной кто-нибудь выйдет, обнимет и скажет, что я глупышка, которая все неправильно поняла. Я думала, что ты не так сильно на меня разозлился за то, что я обозвала тебя придурком. И я видела раскаянье в твоих глазах за все, что ты сказал. И я ждала, что ты сейчас что-то скажешь такое, но ты промолчал и сделал вид, что я во всем права и…

Коул прошелся рукой по волосам, потом посмотрел на меня, словно раскаиваясь в каком-то преступлении, и сложил руки на груди.

– Настя. Я идиот, – он действительно переживал. Я придвинулась ближе и обняла его, положив ему на плечо голову. Он вытер свои ладони, проводя ими по коленям. – Я тогда хотел все выдать тебе, рассказать, что сам не знаю, что со мной происходит. Что ты мне нравишься, что меня грызет червяк ревности из-за вас с Томом, но я не мог, я ничего не мог тебе предложить и не мог поверить в то, что я могу быть тебе небезразличен на самом деле. Не как актер и цель для сенсации, как мимолетное приключение, потому что это не стало бы для нас мимолетным. Но я видел отношение к тебе Тома. Я видел, что между тобой и ним что-то происходило, и меня это ужасно бесило и раздражало. И первое время я не мог понять, почему меня это так мучает, почему меня так колбасит и торкает рядом с тобой. Почему мне все время хочется смотреть на тебя, ловить каждый твой взгляд, касаться тебя легко и незаметно, слышать твой голос. А ты…