– Клер, я… – сейчас, я не знала, что сказать и ответить. Мне просто хотелось верить, что я на самом деле делаю его счастливым, но я должна была спросить.

– Мне неловко, ведь вы знаете про Тома…

– Дорогая, – она была так добра ко мне. – Я думаю, вы справитесь с этим.

– Надеюсь.

– Настя, вот твоя сумка, – Джонатан вернулся, напряженно всматриваясь в свою мать. – Мама.

– Я решила выпить с вами вина и только.

– Хорошо, – ответил он, присаживаясь рядом со мной на диван.

Он тревожился за меня, ища в моем лице хоть какую-то подсказку того, что тут происходит. Но я просто улыбнулась, давая понять, что все хорошо.

– Пойду, посмотрю, как там, на кухне, – Клер заметила гримасы своего сына. Она была милой, и напоминала мою маму.

– Мам? – окликнул ее Джонатан. – Настя останется сегодня у нас.

Я поперхнулась вином, вытирая капли с лица, и точно покраснела, чувствуя жар на щеках и шее. Это звучало как вызов, как констатация факта и отчасти как защита.

– Хорошо, – донеслось из кухни.

–Ты приготовишь для нее кровать в гостевой комнате?

Я немного расслабилась, стараясь отвлечься и найти в дебрях своей сумки телефон.

– Да, – ответила Клер. – Конечно.

Натан повернулся ко мне и настороженно спросил, заглядывая в телефон:

– Кто звонил?

– Джонатан Коул, – остановила его я, пряча экран, на что он прищурился, стараясь выглядеть устрашающе, как Отелло.

– Это Лиззи. Надо ей перезвонить, она, наверное, тоже волнуется.

После разговора с Лиз, ее долгих разъяснений, что мы полные придурки, которые так долго мучали друг друга, нам оставалось только поужинать в компании родителей Джонатана, хотя у меня от смущения кусок в горло не проталкивался, и быстро убежать наверх, чтобы прийти в себя, от того, что привнес этот длинный день в мою жизнь.