– Вы, правда, поженились? – отчего-то удивилась женщина, но не разглядела в моём лице фальши и облегчённо вздохнула. – Мартин слишком похож на своего отца. Такой же непримиримый идеалист. Он не прощает людям ошибки, не принимает их недостатки. А пороки, так и вовсе считает преступлением. В подобных ситуациях чаще всего страдают близкие…

– Просто они слишком непохожи… – попыталась я как-то объяснить конфликт Мартина с братьями. Хотя бы для себя. Женщина развела руками.

– Павел воспитывался в строгости, Мартин же вырос, словно дикий цветок. Свободный, как ветер, он не терпел рамок и всегда пытался расширить их границы до невозможного. Сергей Константинович боролся как мог, но, увы… Кое-что в этой жизни нельзя исправить.

– Вы говорите так, будто любить свободу – это плохо, – нахмурилась я, а женщина мученически улыбнулась.

– Вовсе нет… Разумеется, нет!.. – поторопилась она объясниться. – Вот только Мартин вечно забывал, что порой нужно возвращаться в реальную жизнь.

– Глядя на него сегодня, не могу сказать, что он в чём-то ошибся.

– О-о, а я так посмотрю, ты разделяешь его взгляды… – сдержанно и без укора рассмеялась Агнесса. – Это замечательно! Мартин нуждался в таком человеке, как ты… С такой же безуминкой в душе…

– Твой десерт, – раздалось совсем рядом, и моей щеки коснулось горячее дыхание.

– Мама сказала, что мы оба с тобой безумцы! – похвастала я, заглядывая в его глаза.

Мартин выдержал эту пытку не более двух секунд и отвернулся. За столом он занял место напротив и брезгливо отодвинул от себя бокал: прежде этот стул занимал Павел.

– Ты действительно так сказала? – удивлённо потянул он, глядя на мать, а та, казалось, даже растерялась.

Я поторопилась смягчить удар:

– Совершенно необязательно отвечать на этот вопрос. Он просто пытается над нами доминировать, – успокоила я женщину, припомнив слова Астафьева.

Мартин насмешливо фыркнул.

– Ну хоть ты не повторяй эту чушь, – попросил он. И даже сделал это вполне мирно.

– А ты не смей так смотреть!

– Как?! – резче, чем положено, выдал Мартин, и я мстительно прищурилась.

– А каким ты был в детстве, в юношестве? – вдруг задумалась я и внушительно подалась вперёд, устраивая локти на столе. – Я практически уверена, что жил и не задумывался о завтрашнем дне. Весёлый, заводной, лёгкий на подъём…

– Мартин, и правда, был удивительно приятным в общении, – подтвердила Агнесса мои предположения и украдкой глянула на сына. – Люди тянулись к нему.

– Ну да… Наверно, именно поэтому к своим тридцати я так от них устал…